Она слегка вскрикнула, а потом пробормотала что-то себе под нос, и он поднялся вверх от нее и приземлился сверху беседки на спину, дыхание было выбито из его легких. Он смотрел на магически сотворенный солнечный свет и облака над куполом и тяжело дышал, пытаясь заставить легкие работать и впустить немного кислорода.
— Вэн! Вэн? С тобой всё в порядке? Мне так жаль! Я не знаю, что произошло, — я просто сотворила легкое отодвигающее заклинание, и вдруг ты оказался в воздухе. Вэн? Вэн!
Он попытался ответить, но только хрипло закашлялся. Ну, она могла бы и подождать ответа. Он перевернулся и сгруппировался, потом прыгнул на землю. Приземлился тяжело и просто упал на задницу. И прежде, чем он смог заполучить достаточно воздуха в легкие, чтобы разразиться потоком по-настоящему отборных ругательств, она подбежала к нему.
— О, Вэн, мне так жаль! — причитала она, опускаясь на колени рядом с ним. — Я не ожидала, — не знала, — что-то в атлантийской магии, должно быть, соединилось с моей собственной, и получился какой-то турбоускоритель. Прошу прощения, — ты в порядке?
Она положила руки на его лицо и уставилась на него этими огромными голубыми глазами, волнуясь за него, — за него. Так долго он считался самым большим, самым плохим, самым страшным воином на службе у Посейдона, а эта маленькая, мягкая, фигуристая женщина боялась, что причинила ему вред.
В его груди вместо раздражения появилась сильная эмоция, которую он не мог определить, а потом охватила его всего. Он хотел… он хотел… он нуждался.
Внезапно осталась потребность, извивающаяся спиралью в воздухе между ними, сворачиваясь в его венах. И он поцеловал ее.
Обнял рукой за талию, а другой, обхватив затылок, он притянул ее так, что она потеряла равновесие и приземлилась к нему на колени, а он наклонил голову, чтобы поймать ее губы своими. Она слегка вздохнула, и он поймал ее вздох ртом и почувствовал себя так, словно проглотил желание или молитву; поймал часть ее души своей.
Музыка перетекала из нее в него, и жар и приветливость ее рта были симфонией желания под руководством маэстро. Она издала горловой стон, и он постарался проглотить этот звук, постарался проглотить музыку, попытался вдохнуть ее свет, и звук, и магию в свое сердце, и всё целовал и целовал ее.
Ради света и воды, и ох, Святой Посейдон, она целовала его в ответ.
Вдруг этот исследующий поцелуй обратился в собственнический, когда все его тело кричало о потребности положить ее на спину в цветы, сорвать одежду с их тел и войти в нее прямо здесь и сейчас, в саду.
Его молния должно быть уже почти поставила тату на его члене под давлением, потому один ее вкус зажигал в нем пламя. Ад, полный голода и желания, — и внезапно, он понял, что она словно мечта ставшая явью.
Мечта, которую он никогда не заслужит.
Все мечты, которых он никогда не достигнет.
Он отвернулся от нее, борясь с собой, и сильно, прерывисто дыша. Она посмотрела на него, ее голубые глаза потемнели от страсти, а губы припухли от его поцелуев, и глубоко в душе он зарычал о своей первобытной потребности завладеть ею.
И эту потребность он никогда не осуществит. Он поднял ее расслабленное тело вверх и от себя и попытался убедить себя, — убедить их обоих, — что это поцелуй не следует больше повторять.
— Эрин, мы не можем…
Ледяной ветер прорезал воздух между ними, и Вэн поставил Эрин позади себя, зная, что это означает. Зная, кто сейчас появится.
— Нет, вы не можете, — просто сказал Аларик, обращаясь в телесную форму.
— А ты, певчая драгоценных камней, нарушила законы Атлантиды. Наказание Посейдона за беззаконное использование магии на наших берегах — смерть.
Глава 9
Всё еще испытывая головокружение от поцелуев Вэна, от силы пения камней, которое нахлынуло на нее; на них обоих, Эрин сидела на траве и смотрела снизу вверх на мужчину, который только что приговорил ее к смерти. Он был огромным, как Вэн. Высокий, широкоплечий, мышцы напряглись на его плечах и в рукавах темной шелковой рубашки, которую он так элегантно носил. У него даже были темные волосы, как у Вэна. Но его лицо имело свои особенности. Остро выраженные черты, аристократический нос и высокие скулы, — всё кричало о высокомерной надменности. Не говоря уже о том, что смертный приговор в виде наказания не делал его похожим на нечто милое и пушистое.
Вэн вскочил с земли и стал перед ней так быстро, что она почти не заметила его движения, и из его горла раздался ужасный звук ревущего грузового поезда. Он что…рычал?
— Прикоснешься к ней — умрешь, жрец. Только подойди к ней, причини вред всего лишь частичке ее существа, и — избранный ты Посейдона или нет — ты с криком помрешь, — произнес Вэн, его низкий голос содержал больше угрозы, чем крики другого мужчины.
Эрин мотала головой из стороны в сторону, чтобы выбраться из странного оцепенения, в которое она погрузилась с тех пор, как Вэн прикоснулся к ней. Потом она неловко поднялась и стала рядом с воином, посмотрев на них обоих.
— Если вы собираетесь обсуждать мою смерть, вероятно, мне тоже следует принять участие в дискуссии? — заметила она, опустив руки по бокам, на случай, если придется быстро вызывать силу.
Мужчина, которого Вэн назвал жрецом, с намеком посмотрел на ее руки и показал зубы. Его глаза горели изумрудно-зеленым; цвет был просто шокирующее интенсивным. Она никогда не видела других существ, кроме вампиров, чьи глаза так сияли, и обычно это наблюдалось прямо перед тем, как вампиры кого-то поедали.
— Я — Аларик. Верховный жрец Посейдона, певчая драгоценных камней, и это — моя реальность. Подумай, будет ли твоя слабая земная магия работать против такого, как я, самого могущественного в Атлантиде? — и хотя его слова были надменны, в его голосе она отсутствовала; он говорил со спокойной уверенностью того, кто знает себе цену.
Она посмотрела на Вэна, стоявшего между ними с расставленными ногами и загораживающего ее своим телом от жреца.
— Ты можешь отойти, Вэн. Я ведьма девятого уровня из Круга света Сиэтла и, вероятно, могу за себя постоять, — она попыталась говорить буднично. — Непохоже, чтобы он смертельно ранил меня прямо здесь, не так ли?
Никто из мужчин даже не взглянул на нее, и ее нервы немного сдали.
— Гм, не так ли?
Ей ответил женский голос позади нее.
— Нет, он точно этого не сделает.
Эрин развернулась и увидела высокую, бледную женщину, рыжеватую блондинку, идущую к ним. Женщина улыбнулась ей, но улыбка не достигла ее глаз. Потом посмотрела на Аларика и вздохнула.
— Аларик, прошу. Перестань пугать наших гостей. Разве у тебя нет нужды планировать с Посейдоном какие-то суперсекретные приключения?
Эрин повернулась чтобы посмотреть, как страшный, «наказание — смерть» парень ответит на поддразнивание, или понял ли он вообще, что его поддразнивают. Губы жреца дернулись в краткой улыбке, и он поклонился женщине, которая подошла к Эрин.
