Для начала следовало проучить Касыма. Этот заносчивый тип, которому недавно был пожалован высокий титул бейлербея Румелии, уже давно пытается подорвать его авторитет среди солдат, но сегодня он сумеет отомстить! Турахан решил попридержать свои войска и подождать, пока армия его союзника не истечет кровью, а сам Касым не бросится в бегство. Тогда-то он и планировал нанести свой устрашающий удар, который станет смертельным приговором и для христиан, и для заносчивого Касыма-паши.
Примерно через час, когда армия Турахана подходила к выходу из ущелья, вдалеке раздался слабый звук рога, который провозгласил начало сражения. До места, где сейчас сошлись две враждующие армии, оставалось совсем немного, и почтенный полководец рассчитывал успеть как раз в то время, когда противники будут достаточно истощены битвой.
Однако тут случилось непредвиденное.
Полагая, что все силы крестоносцев сейчас сосредоточены против Касыма-паши, Турахан менее всего ожидал встретить здесь венгерско-польскую конницу во главе с самим королем Владиславом!
Но именно такая картина предстала перед его удивленным взором, едва он миновал очередное взгорье. Христиане не собирались ждать приглашения и ударили первыми, смяв весь авангард, состоящий преимущественно из легкой пехоты, и устремились на фланги османской колонны.
Отказываясь верить в происходящее, Турахан тем не менее быстро взял командование в свои руки и приготовился дать отпор зарвавшимся наглецам. В суматохе боя было сложно определить численность врага, и османский полководец решил, что Владислав, спасаясь от войск Касыма-паши, пытается прорваться к выходу из ущелья. В таком случае ему оставалось лишь захлопнуть мышеловку, в которой оказалась христианская армия.
Организовав надежную оборону, Турахан решил не тратить силы на контратаки, пока не подойдет подкрепление от Касыма. Хотя противник нападал яростно, опытный полководец уже видел, что прорвать установленный им заслон крестоносцы не в силах.
Если бы Турахан только знал, что происходит сейчас на другом конце ущелья, то, вероятно, пришел бы в неописуемый ужас. Он был уверен, что сражается с главными силами короля Владислава, хотя на деле ему противостояла лишь десятая часть христианского войска, переодетая в доспехи королевской гвардии и снабженная соответствующими знаменами. Особенность местности, внезапная атака и блестящее командование – все это позволило небольшому отряду создать видимость целой армии в глазах османского командира.
В то время как войска Касыма и Махмуда отступали и тонули в Мораве, Турахан продолжал держать оборону, полагая, что принял на себя основной удар христианского войска.
Это был фарс, разыгранный в точности по сценарию, который утвердил трансильванский воевода Янош Хуньяди, и, если бы османы раскусили его чуть раньше, исход битвы мог быть иным.
Когда истина открылась, Турахан был вне себя от гнева. Его огромное войско пришло в движение, и очень скоро от сопротивления крестоносцев не осталось и следа. Османский военачальник быстрым маршем пересек ущелье, но было уже слишком поздно. Армия Касыма разбежалась, а крестоносцы заняли практически неприступные позиции на месте сгоревшего османского лагеря.
Турахан быстро оценил свои силы и признал, что продолжать сражение при таких обстоятельствах было бы самоубийством. В бессильной злобе глядя на своего противника, османский полководец отдал приказ поворачивать обратно. Его чрезмерная осторожность и желание избавиться от Касыма сыграли с ним злую шутку, и он знал, что теперь этой ошибкой наверняка воспользуются его недоброжелатели из ближайшего окружения султана. Что же, он сам загнал себя в эту ловушку, и теперь нужно было найти способ вернуть подорванное доверие повелителя.
Отныне путь Турахана лежал на восток, именно там находилась его последняя надежда на прощение.
Глава 14
Зима 1444 года
Герой
Dolus an virtus quis in hoste requirat?
(Кто станет разбирать между хитростью и доблестью, имея дело с врагом?)
Вергилий
5 января 1444 года
Я валюсь с ног от усталости. Перо дрожит в моей руки, а мысли путаются. Но, превозмогая себя, я все же пишу эти строки, пока воспоминания о недавних событиях свежи в моей памяти.
Итак, победа в ущелье досталась нам весьма дорогой ценой: почти каждый четвертый солдат погиб или был серьезно ранен. В таких условиях нечего было и думать о продолжении кампании. Люди хотели поскорее покинуть эти негостеприимные места, и Янош Хуньяди, несмотря на свое горячее желание преследовать турок, был вынужден согласиться.
Мы покидали разоренную Болгарию, на землях которой за последние месяцы пролилось так много христианской и магометанской крови. Этот край был отвоеван силой оружия, но сможет ли он сохранить свою вновь обретенную независимость? Это покажет только время.
* * *
Военная хитрость, или как одержать победу
при самых неблагоприятных обстоятельствах
Мне следует еще раз ненадолго вернуться к минувшей битве.
Мастер засад Касым-паша основательно подготовился к очередному бою со своим давним врагом – Яношем Хуньяди. Расположившись на выгодных позициях, захватив с собой артиллерию и собрав довольно внушительное войско, турки готовились нанести нам сокрушительный удар и поставить точку в долгой изнурительной войне. Мы и не подозревали, что шли в хорошо подготовленную ловушку, из которой по здравом размышлении нам было уже не суждено выбраться. Однако, как говорится, ничто так не противоречит рассудку и порядку, как случайность.
К несчастью для османов, планы их были раскрыты еще до начала битвы. Небольшой отряд наемников, которыми командовал Джакобо, в это время методично прочесывал местность на несколько миль окрест, надеясь раздобыть припасы для нашего войска. Возвращаясь из очередной вылазки, они случайно наткнулись на громадную армию турок, которую никак не ожидали здесь увидеть. Проследив за медленно ползущей вереницей вооруженных людей, фуражиры поспешили обо всем доложить своему командиру, который в свою очередь не мешкая отправился к Хуньяди. Трансильванский воевода быстро осознал, в каком опасном положении оказалось войско христиан, и в его холодном, расчетливом уме родился невиданный по дерзости и почти невыполнимый план.
Учитывая, что сражаться сразу на два фронта крестоносцы были не в состоянии, воевода решил замедлить продвижение вспомогательной армии турок. Для этой цели он отобрал около двух тысяч конных рыцарей, снабдил их всевозможными знаменами, раздобыл соответствующее снаряжение и бросил против пятнадцатитысячного турецкого войска, наступающего нам в тыл. Возглавить эту самоубийственную операцию он предложил мне, и я не мешкая согласился. Вместе со мной отправился и Джакобо. Тень недоверия навсегда исчезла между нами. Мы двигались навстречу смерти и готовились встретить ее плечом к плечу.
