Касым ждал этого вопроса и успел подготовить ответ.
– Махмуд-бей всегда отличался благородством и отвагой, – искоса поглядывая на визиря, начал свою речь полководец. – Он рвался в бой, желая покрыть свое имя славой, и я не смог удержать его…
– Должен был! – вскипел султан, ударяя кулаком о ручку трона. – Я предупреждал тебя!
– Моя вина, – опустив голову, промолвил Касым. – Он кинулся в битву, хотя я умолял его остаться в резерве. Но можно ли речами остановить горячее сердце?
Султан посмотрел на Халиля, как бы спрашивая у него совета. Однако Халиль застыл, подобно каменному изваянию, и не произнес ни слова. Тогда султан снова повернул голову к стоявшему на коленях полководцу:
– Я выслушал тебя и в скором времени приму решение относительно твоей судьбы, – сказал Мурад. – До тех пор ты отстраняешься от должности бейлербея. Ступай и не покидай столицу без моего позволения.
Касым откланялся и поспешно вышел. Оказавшись в коридоре, полководец вздохнул с облегчением. Пусть он лишился свой должности, но голова по-прежнему была на своем месте. А главное – визирь в этом споре, похоже, принял его сторону. Окрыленный надеждой, полководец гордо прошествовал мимо Шехабеддина, который с удивлением взирал на странную улыбку своего недруга.
Тем временем Мурад отдавал последние указания Халилю:
– Сделаешь все так, как я тебе сказал, и если Турахан действительно изменник, то очень скоро мы узнаем об этом.
– Да, повелитель. Но где гарантия, что он сознается?
– Если виновен, то сознается. Вот увидишь, Халиль.
* * *
Пожилого военачальника втолкнули в зал совета. Немного растерянный из-за обстоятельств, которые привели его сюда, он внимательно оглядел длинное помещение, освещенное десятком масляных ламп, и медленно двинулся к человеку, сидящему в другом конце комнаты.
– Приветствую, Турахан, – сказал великий визирь. – Рад видеть тебя в добром здравии.
– Мое почтение, Халиль, – как можно спокойнее ответил полководец. – Что за представление ты устроил? Не успел я приехать, как меня тут же схватили и чуть ли не силой приволокли сюда. Кто позволил так со мной обращаться?
– Тише, бей. Никто не желал сделать тебе ничего дурного. Это я попросил привести тебя сюда.
– Неужели нельзя было найти другой способ? – Турахан насупился и оправил свой халат. – Признаться, я рассчитывал, что государь захочет поговорить со мной лично.
– Государь не сможет принять тебя.
– Но почему? У меня есть к нему срочное дело.
– Не будем спешить. – Халиль дружелюбно взмахнул ладонью. – Можешь вначале изложить все мне.
Турахан нахмурился.
– Видимо, Касым успел раньше меня… – задумчиво проговорил он. – Что он рассказал султану?
– Это не важно. Меня интересует твоя версия событий.
– Но нельзя ли дождаться повелителя? Я хотел, чтобы он сам…
– Ты не доверяешь мне, Турахан? – повысив голос, спросил Халиль. – Думаешь, я посмею что-либо утаивать от него?
Здраво оценив сложившуюся ситуацию, полководец в подробностях рассказал о сражении в ущелье и о том, что произошло после него. Визирь внимал каждому слову, а дослушав до конца, произнес:
– Итак, ты хочешь сказать, что твои войска не поспели к месту сражения, так как были остановлены королем Владиславом?
– Да. С ним было около десяти сотен всадников и вдвое больше пехоты, потребовалось время, чтобы сломить его сопротивление.
– В своих донесениях ты писал, что Владислав погиб…
– Весьма вероятно, – нервно перебив визиря, произнес Турахан. – Мои люди видели, как его останки растоптали лошади.
– Значит, твои люди выдали желаемое за действительное! – резко произнес Халиль. – Владислав жив! Он покинул Болгарию и теперь находится в Сербии в полной безопасности, которую ему старательно обеспечивает Георгий Бранкович.
Турахан пытался что-то сказать, но визирь не дал ему произнести ни слова.
– У меня есть большие сомнения, что ты говоришь правду, – продолжил Халиль. – Многие видели Владислава, который сражался в ущелье против войск Касыма-паши. Молодой король слишком увлекся боем, и его чуть было не взяли в плен. Если бы в тот момент твои войска оказались там, война была бы уже выиграна! Как видишь, твой промах стоил империи очень дорого.
Турахан воспользовался небольшой паузой в речи Халиля:
– Свои ошибки я не отрицаю. Но не забывай, что это мои войска привели мятежных болгар к повиновению. Я с минимальными потерями вернул Софию и заставил местных князей принести присягу верности нашему султану. У меня достаточно сил, чтобы к середине весны восстановить контроль над всей Болгарией!
– И ты думаешь, этого будет достаточно, чтобы искупить свою измену?
– Измену? – Турахан вытаращил глаза на визиря.
– До государя дошли слухи о твоем сговоре с сербским правителем.
– Это наглая ложь! – едва не захлебнувшись от гнева, воскликнул Турахан. – Кто посмел выдвинуть против меня такое обвинение?
– Какая разница? – спокойно ответил Халиль. – Разве факты не говорят против тебя? Если бы не твое роковое опоздание, крестоносцы наверняка были разбиты, а вместе с ними и мечты христиан вернуть себе Балканы!
– Но я сломил сопротивление крестоносцев в Болгарии…
– Болгария – это перезревший плод, который сам падает в руки, – отмахнулся от его слов визирь. – Без поддержки христианских правителей она не в состоянии противостоять нашим войскам, и ты об этом знаешь.
– Халиль! – взмолился полководец. – Подумай сам, зачем мне это? Ты совершаешь крупную ошибку, если султан узнает…
– Повелитель знает обо всем, что здесь происходит, и я лишь исполняю его волю.
Халиль махнул рукой, и двое янычар, стоящие у дверей, направились к полководцу. Отчетливо понимая, что ему грозит, Турахан воззвал к милосердию визиря:
– Постой! Я хочу сам поговорить с султаном, он поверит мне, вот увидишь.
Но Халиль остался глух к мольбам полководца, и его ответ был столь же холоден:
– Слишком поздно. За ошибки надо платить, и здесь я ничем не могу тебе помочь.
Турахан с отчаянием посмотрел на визиря, но, понимая, что просить дальше бессмысленно, позволил янычарам делать свое дело.
Когда полководца увели, Халиль встал и долго бродил по комнате, заложив руки за спину. Пока события разворачивались по задуманному им плану и султан, кажется, вновь стал благоволить ему, но какие-то сомнения все еще продолжали грызть его душу.
Халиль вышел в коридор, где безмолвно застыл верный Ибрагим. После покушения визирь больше не рисковал бродить по темным закоулкам дворца без охраны.
