–Если продолжишь меня дразнить, придётся тебя наказать, – его пальцы вдруг коснулись бёдра девушки и будто бы невзначай пробежались вверх до самой шеи.
–Забыл? Я же «слишком важна для всего этого», – можно было позавидовать ее самообладанию.
Итан нахмурился:
–Все верно, – едва касаясь, он погладил пальцем ее щеку, – но тебе не стоит проверять, насколько моя мораль устойчива перед желанием плоти.
Неосознанный взгляд девушки скользнул куда-то вниз, и в понимании его слов она приоткрыла рот, теперь не находя новых колкостей.
«Какого черта я творю? Я не должен снова приписывать ей свои чувства. Очевидно, сейчас она напугана? Что со мной не так? Почему я так легко ведусь на ее провокации?» – с этими мыслями он, наконец, остыл, и его взгляд стал прежним:
–Оденься и садись писать объяснительную, – как можно более отстранённо сказал он и сбежал из кабинета.
Весь день я, не покладая рук, трудилась на благо… мести. Мой, изрядно урезанный советами «рыцаря» список, был выполнен почти полностью. И к вечеру я была просто выжата, как лимон, не только от усталости, но ещё и от осознания факта, что все мои старания похоже были впустую.
Я приложила массу усилий, чтобы доставить Итану максимум дискомфорта, но каким-то магическим образом всё, что я сделала, практически свелось к нулю, или же, по меньшей мере, к минимальному ущербу.
Блюдо, в которое я подкинула волос, почему-то не дошло до стола клиентов; мероприятие, планируемое в нашем ресторане, которое мне удалось перенести на два часа, вовсе в итоге отменилось; на смену испорченной техники и поцарапанным сковородкам неожиданно подоспели новенькие. Всё, к чему я приложила усилия, было испорчено. Ну, точнее исправлено. Но не в мою пользу.
Какого черта? Он что, следит за мной?
Даже эта чертова ваниль закончилась в баре. Как по заказу.
В итоге единственным моим «достижением» на сегодня стала наша утренняя встреча, где Итан заметно потерял это раздражающее равновесие.
Складывается ощущение, что его может вывести из себя только мое личное присутствие. Тогда как мелкие неурядицы, старательно подготовленные мной, вовсе остаются без его внимания.
Не обнаружив ингредиентов даже для своей регулярной пакости, я вдруг придумала идею, заменить ваниль на нечто более оригинальное. Взяла пустую кружку и незаметно прошмыгнула в кладовую, прихватив по дороге тонкий перманентный маркер.
–Посмотрим, как тебе такое, мистер! – довольная своей новой идеей, прошипела я, старательно вырисовывая на дне чашки муху, – если тебе не хватает моего участия во всех сделанных мною подлянках, значит эта тебе точно «понравится».
Детский сад, конечно. Но так я смогу проявить «почерк преступника», и с работы вроде за такую мелочь не уволят.
Муха получалась вполне натуральная, всё-таки не просто так всю свою сознательную жизнь я училась на художника. К тому же некогда у меня был богатый опыт в «росписи посуды».
Раньше я уже «наказывала» так Итана. Это началось, когда найдя самоучитель по рисованию, я никак не могла уговорить его помочь мне.
Я рисовала страшные, на мой детский взгляд, рожицы на дне чашек и великодушно приносила в них напитки Итану. Позже он согласился, конечно, учить меня, но теперь уже я находила «тайные послания» в своих кружках с какао, где Итан весьма красочно оценивал мои первые шаги в качестве художника. Так, нарисовав в одной из кружек нечто, до боли смахивающее на кучку навоза, он выдавал мне в ней напиток после особо нервных уроков. Подозреваю, что в его оценочной шкале это было сродни «двойки». В качестве же похвалы я находила на дне кружки «цветок» или «бабочку».
Это была будто веселая игра, каждый раз, я старалась побыстрее опустошить чашку, чтобы узнать свою «оценку»:
–Не спеши, живот заболит, – пытался притормозить меня Итан, – там ничего нет, пей медленнее, – обманывал он, беззлобно смеясь.
Конечно, порой это была вполне предсказуемая «кучка». Тогда я, догадываясь, что меня ждёт, потирала глаза, опухшие от истерики устроенной Итану во время урока, и нехотя потягивала жидкость, часто остывшую, к моменту пока я успокоюсь.
Эта игра довольно быстро переключилась и на наши внеурочные взаимоотношения. Теперь уже я могла получить «кучку» за своё отвратительное поведение, не относящееся к рисованию или урокам. Было ещё много шифров, которые мы стали использовать в быту. Так, «часы» сообщали, что сегодня нужно будет подождать отправителя послания; «три человечка» Итан называл свиданием с ребёнком, то есть со мной, тогда как я расшифровывала его не иначе как: свидание с тупыми курицами; «два человечка» – хороший знак, это означало, что Итан сводит меня куда-нибудь без «тупых куриц»; ну и «один человечек», не самый популярный символ, означавший, что мне придётся идти домой в одиночестве. Теперь это мой тотемный символ.
«Пятачок» появлялся, когда я отказывалась выполнить требования мамы убраться в комнате. Были и всякие зайчики, котики, не слишком перегруженные смыслом. А вот у мухи была история. Разозлившись на первую «кучку», я обозвала Итана навозной мухой. И с тех пор, каждый раз, когда я обижалась на него, присылала ему сей шедевр. Можно сказать, это мой ему эквивалент «двойки».
Нам пришлось придумать новый способ «тайной переписки», когда мама купила новый чайный сервиз для гостей, который тоже пошёл в ход, и тогда родители стали ругаться, что мы изрисовали всю посуду.
Мама довольно жестко отчитывала меня, пока в дверях кухни не появился Итан, взявший на себя всю ответственность и приписавший себе идею создания нашей незатейливой игры.
В то время, как Итан предпочитал таскать меня по свиданиям в слепую в качестве щита от тупых куриц, Бэн не имел ничего против общения с ровесницами противоположного пола, и потому был в курсе наших забав лишь частично, отказавшись от личного участия, дабы не выходить из своего деловитого образа.
Так что эту «тайную переписку» смело можно назвать личной для нас с Итаном.
Дорисовав, наконец, муху, я припрятала чашку, и вышла из каморки, в предвкушении завтрашнего дня и реакции Итана на «двойку».
–Ваш кофе, шеф!
—Эй, колючка! Пойдёшь сегодня в бар? – Итан, прибираясь на рабочем месте после урока, поднял глаза, чтобы понять к кому обращается «прилипала». И стиснул зубы, обнаружив, что парень приближается к его столу.
–Нет, – коротко ответила Бонни под строгим взглядом Итана.
–Да ладно тебе, отдохнём немного, расслабимся! – весело вещал Арон.
–Не хочу, – Бонни продолжала самозабвенно натирать столешницу, не поднимая глаз на воззрившихся на неё мужчин.
–Да брось, тебя спалили в прошлый раз в клубе. Говорят, ты отлично отдохнула, – он замолчал, когда гневный взгляд Бонни пригвоздил его к месту.
–Вы ещё и следить за мной собрались?
–Зачем ходить одной, если можно в сопровождении симпатичных парней, – Арон слащаво улыбнулся, – узнаем друг друга получше, – он вдруг накрыл ладонь девушки своей, и в воцарившейся тишине, кажется, послышался скрежет чьих-то зубов.
