– Понравилась тебе прогулка? – протянул он мне руку и помог подняться.
– Очень! – честно призналась.
И больше всего я ценила ту откровенность, которой сегодня удостоилась. По-прежнему считала, что до меня Вуд никому такого о себе не рассказывал. А я, получается, стала его доверенным лицом. Но несмотря на все соображения, я понимала, что все равно ничего толком о нем не знаю.
– Пошли домой? – предложил он. – Готова снова окунуться в пургу?
– А у меня есть выбор? – вздохнула я.
– Увы, но нет. – рассмеялся Вуд.
Глава 17
Всю обратную дорогу я не могла отделать от мысли о маленьком мальчике, наделенном магическими способностями, лишенном родителей и брошенном в приюте. Я не знала, как он жил там и был ли счастлив, но отчего-то жалко мне его было до слез. За всеми этими мыслями я даже ветра толком не замечала. А может, я уже просто свыклась с ним, как с необходимым злом. Как бы там ни было, но дорога домой показалась мне короче.
– Мне нужно будет опять уйти, – сообщил Вуд, не успели мы скинуть и отряхнуть от снега верхнюю одежду.
– Да что ж тебе не сидится дома в такую погоду! – невольно всплеснула я руками.
Неужели, опять на медведя пойдет? Воспитатель чертов! И стемнело уже почти как вечером. Хотя, собственно, мне-то какое дело? – тут же сама себя и одернула. Он мне кто? Да никто! Как и я ему. И с чего меня должно волновать то, чем он занимается, помимо того, чем мы занимаемся вместе? Это, наверное, все от скуки, которая мне светит сегодняшним вечером.
– До Семена дойду, в шашки с ним поиграю, – улыбнулся Вуд. – Тебя с собой не зову, метель же… Да и скучно тебе будет с нами. А без меня Семен там в такую погоду, поди, на стены лезет.
– А-а-а, – только и ответила я, направляясь в комнату.
Хотелось снять с себя лишнюю одежду, в которой на обратном пути умудрилась вспотеть. А когда вернулась в комнату, Вуда уже и след простыл.
Наверное, ему со мной скучно, вот и убегает каждый раз из дома. От этой мысли стало как-то грустно. А может, так я себя почувствовала, потому что тоже не знала, чем можно заняться, чтобы скоротать время. Но ведь тут есть отличная библиотека! – вспомнила я про теремок. За всеми дневными событиями я умудрилась забыть об этом чудесном месте. Недолго думая, я облачилась в тулуп и снова выскочила из дома. Я даже самой себе не признавалась, что ближе к вечеру мне страшно было одной там оставаться. После встречи с духами почему-то казалось, что те не покидают дом, а плавают по нему невидимыми тенями. И еще мне чудился призрак Вакулы – прежнего хозяина дома. Брр! В общем, бежала я больше от собственных страхов, нежели от скуки.
Однако, на улице меня ждало препятствие в виде заметенной снегом тропинки к теремку. Если попытаюсь пробраться до него, то рискую увязнуть в снегу по пояс, а то и глубже. Значит, выход у меня один – работать лопатой.
Вооружившись инвентарем и опираясь на недавний опыт, я принялась расчищать тропинку от снега, а точнее, заново прокладывать ту. Метр за метром я отвоевывала у белого вредителя (сейчас мне снег казался именно таковым) путь к собственному спасению. Орудовала лопатой так, словно от этого и правда зависела моя жизнь. Ступать старалась аккуратно, помня свое недавнее позорное утопление в сугробе. Если такое случится снова, то там я и останусь, пока Вуд не достанет мое бездыханное тельце. А о таком я точно не мечтала.
Пот уже вовсю струился по моей спине, когда я сделала это – я добралась до теремка! И могла собою гордиться. Как жаль, что этого не видел Вуд. А к его возвращению тропинку снова заметет, наверное. Ну да ладно, я же делала это ради себя.
Внутри было ужасно холодно. Первым делом я разожгла лампу, а потом принялась растапливать камин. Теплее становилось постепенно, но и это я смогла сделать довольно быстро и без заминок. Неужели я начинаю выздоравливать? И руки мои вернулись на свои места, из которых и выросли когда-то… Я не утонула в сугробе, не обожглась, не спалила теремок… Спасибо, Господи! Кажется, даже былой оптимизм ко мне возвращается. И снова захотелось станцевать на радостях, но делать этого не стала, а чинно приблизилась к книжному шкафу и принялась любовно гладить корешки книг.
Толстой, Пушкин, Лермонтов, Гончаров… Шишков, х-м-м… Это ведь он написал «Угрюм-реку», про сильную женщину Анфису и ее трагическую любовь? Помню, в детстве я смотрела одноименное кино и даже захотела почитать эту книгу. Но так и не добралась до нее. А сейчас вот захотела пуще прежнего, даже не знаю, почему. Так и получилось, что, взяв первый томик этой саги, я удобно расположилась в кресле, согреваемая теплом, струящимся от камина.
Не могу сказать, что книга зашла у меня легко, но постепенно я погрузилась в описываемые события и даже умудрилась забыть о месте, где нахожусь…
Что это за свет бьет в окно? Такой загадочный, розоватый. Ноги сами понесли меня навстречу любопытству. Я отодвинула занавеску и восторженно ахнула. Двор был залит сиянием, переливающимся всеми цветами радуги. И так тихо было вокруг, ни дуновения. Снег мерцал в этом сиянии, как будто вместо него все вокруг было усыпано горами крохотных драгоценных камней. Но что же так светится? Как ни вглядывалась, источник найти так и не получилось. И отойти от окна не могла, зачарованная этой красотой.
А потом я увидела его. Вуд появился со стороны дома и остановился у начала усыпанной снегом тропинки. Он был без верхней одежды. И его глаза… они светились! Ярко так, даже слепяще. Так вот откуда идет это сияние? Его дарят всему вокруг глаза Вуда. Невероятно! Пугающе и завораживающе одновременно.
Вуд плавно взмахнул руками, и снежная пыль поднялась в воздух. А когда он развел руки, то и пыль разделилась на двое, освобождая идеально ровную и утоптанную тропинку, обнесенную стенами из искрящегося снега. Вуд ступил на нее и медленно направился к теремку, где за окном притаилась я, боясь не только шевельнуться, но и дышать.
По мере того, как Колдун приближался, смотреть в его глаза, взгляд которых был направлен прямо на меня, становилось все больнее. Но и не смотреть я не могла – какая-то сила заставляла меня это делать. А сияние уже заливало и комнату с креслом, в котором одиноко лежал томик Шишкова.
Вуд почему-то не вошел в дом, а приблизился к окну. Его губы зашевелились. Он что-то говорил мне, но слов я не слышала. И мешал мне все нарастающий гул, словно там, за пределами всего этого совершенства, пурга разыгрывалась с удесятеренной силой, грозя смести все с лица земли.
– Вуд, я не слышу тебя… – проговорила я, но и мой голос потонул в гуле.
Колдун поднял руки и принялся ими жестикулировать, но я не понимала, что же он хочет мне сказать, как и того, почему продолжает оставаться на улице.
А потом на нем начала плавиться одежда. С ужасом смотрела, как оплавляется футболка, спадая с тела рваными черными хлопьями. Как пляшут языки пламени под кожей Вуда, сжигая его изнутри. Огонь уже вырывался из глаз Колдуна, когда за спиной его выросли длинные черные тени. Они тянули к нему руки с длинными бесформенными пальцами и обхватывали его тело. Они тянули Вуда от окна, а он не переставал шевелить губами.
