К выходным над Москвой повисло тяжелое марево — все линии и силуэты подрагивали и колыхались в токах горячего воздуха, струящегося от асфальта и стен домов.
— Виски ломит, — признался Алексей. — У вас есть какая-нибудь вода рядом с дачей?
— А как же — озеро.
— Поехали, чего ради здесь торчать? Хотя бы без ночевки, если тебе так уж тяжело.
Алексей нутром чуял, что «собака зарыта» где-то на даче. Но не хотел спешить, напирать. Он не собирался настаивать на своем, Зиба сама неожиданно легко согласилась. Наверно, боялась предстать перед мужем по-женски мнительной.
Они приехали на озеро в четыре утра. Низко над поверхностью воды висело одеяло тумана. Рассвело очень быстро — туман распался на клочки, открылась чистая зеркальная гладь, в которой отражался берег, малахитово-зеленый от хвои. Среди сосен и елей попадались редкие тонкие прожилки берез. На середине озера застыла резиновая лодка — мужик в плащ-палатке удил рыбу.
Алексей разжег костер. На дальнем конце озера возле автомобиля с распахнутыми дверцами горел почти без дыма еще один, словно кто-то, разлегшись на траве, махал ярким платком. Окунувшись в теплую непрозрачную воду, Алексей полежал на спине с раскинутыми руками. С неба сходил один полупрозрачный слой за другим. Наконец, открылся сияющий голубой свод. И сразу же его прочертил белый пенистый след самолета.
— Доволен? — спросила Зиба, когда он вышел на берег и стал вытираться махровым полотенцем.
— Нормально. На мозги больше не давит. Классное место — как оно может не нравиться?
— Я говорила про дачу.
— Может ты в детстве испугалась там чего-нибудь?
— Никогда я ничего не боялась — ни темноты, ни черта лысого.
— Далеко она отсюда?
— На тачке пять минут.
Алексей не стал ничего предлагать — плод должен был сам созреть.
— Лет до двенадцати я там благополучно развлекалась. А потом как ножом отрезало. Отец зовет с собой, а я ни в какую.
На противоположном берегу кто-то с разбегу бултыхнулся в воду и радостно заржал. По зеркалу озера пошла легкая рябь. Мужик в резиновой лодке в первый раз за все время пошевелился — как будто очнулся ото сна.
— Это отец нас вытащил после той истории?
— Без понятия.
— Не слыхала, как там этот ублюдок в реанимации — задышал?
— Я уголовной хроники не читаю.
Оставшись без внимания, костер почти погас.
Охапка тонких веток быстро прогорела, и теперь только угли дышали жаром, попеременно темнея и оживая.
— Покатили?
— Куда торопиться?
— Я от природы тащусь только на проезде, на большой скорости. Ничего не поделаешь, не создана я для здорового образа жизни.
Но повернула она не к городу, а в противоположную сторону.
— Надо внести ясность. Ты сам виноват, напомнил про эту чертову дачу.
«Она не хочет иметь слабых мест, — подумал Алексей. — Тем лучше.»
Отгороженный сеткой участок выглядел запущенным. По всему чувствовалось, что Хаджиев и сам давненько сюда не наведывался. Остервенело залаяла овчарка, не узнав Зибу.
— Фу, Изольда, фу! — крикнул небритый человек в легкой куртке цвета хаки. Узнав хозяйскую дочь, он почтительно склонил голову, признавая свою вину за все оптом: за неухоженные кусты, собачий лай, щетину.
— С приездом… С благополучным прибытием… — бормотал он себе под нос.
Зиба прошла мимо, не здороваясь, не обращая внимание на беснующуюся овчарку, которую человек в куртке с трудом удерживал за ошейник. Алексей кивнул сторожу и проследовал за женой.
— Входите, добро пожаловать… Не беспокойтесь, я загоню машину.
Плитки на дорожках потрескались, в трещины рьяно пробивалась трава. Деревья стояли по колено в сорняках. Зиба сорвала яблоко, надкусила и поморщилась.
— Одичал сад. Повесить этого сторожа мало.
— Ты спроси его, когда сюда последний раз приезжали.
Они подошли к дому.
— Тогда еще никто не рисковал строить большие коттеджи. А потом отец не захотел ничего переделывать.
Внутри в самом деле безраздельно царствовали ковры — на стенах, на полу. Багровые, зеленые с коричневым. Мелкий геометрический узор, вьющийся растительный орнамент.
— Удивительно, как их моль не сожрала, — заметила Зиба.
Приглядевшись к замысловатому сплетенью, можно было вообразить себе странные морды фантастических зверей с вытаращенными глазами и разверстыми пастями.
Грузная муха описывала виражи, со звоном ударяя в стекло. Около телевизора валялись на полу видеокассеты, на подлокотнике кресла лежал пульт ручного управления — сторож коротал здесь время за голливудскими боевиками.
Придирчиво осматриваясь вокруг, Зиба не столько отмечала следы запустения и неухоженности, сколько пыталась восстановить прошлое. По меркам конца девяностых годов дом был действительно небольшим, они быстро обошли все комнаты по два раза.
Зиба злилась на себя все больше и больше. Человек мужского склада, она здесь ощущала себя по-женски впечатлительной, нервной. И не могла найти видимой причины.
— Маразм какой-то, — скрипела она сквозь зубы.
Алексей выглянул наружу через пыльное стекло:
— Наверно, растет какая-нибудь гадость с отрицательной энергетикой, — пошутил он. — Это сейчас модная теория.
— Презираю экстрасенсов и народных целителей. Рассчитано на домохозяек.
Косая линия делила ковер на две неравные части, тут узор пылал на солнце, там нежился в тени.
— Хочешь найти что-то по принципу «холодно-горячо»?
— Отстань, — Зиба морщила лоб, сосредотачиваясь.
Она дотронулась до занавески, выдвинула ящик буфета, забитый массивными серебряными вилками и ножами. Уселась за обеденный стол, накрытый белой скатертью. Потом вдруг резко встала и направилась в дальний конец сада, решительно продираясь сквозь кусты.
Алексей следил за ней с крыльца. Вокруг больше не было видно ни души. Сторож, похоже, боялся нагоняя и не показывался на глаза. Собака затихла — то ли ей кинули еды, то ли нацепили намордник.
Откуда ни возьмись налетел порыв ветра, волной прошелся по траве и кустам, стал ворошить и трепать листву. Замерев на месте, Зиба глядела себе под ноги. Встревоженный Алексей сдвинулся с места, но не успел он сделать и десяти шагов, как жена качнулась и свалилась на землю.
Глава третья. Работа для адвоката
Постникова хоронили через день на том же кладбище, в двух шагах от места взрыва. Воронки уже не было и в помине, после того как милиция все изучила и сфотографировала, здесь быстро навели порядок. Присыпали воронку, зато появилась глубокая яма с ровными краями — могила.
