В дверном проеме появилась сумрачная физиономия тюремщика, облаченного в белый халат медбрата. Впрочем, халат был скорее серого цвета, белая ткань сразу серела по соседству с такой рожей.
— Свидание полчаса.
Из-за его спины уже выглядывала Алла, закусившая губу, чтобы не разрыдаться.
Глава шестая. Судный день в богородичном братстве
Левченко слегка задело замечание о его неглубоких познаниях. Но он был человеком необидчивым и согласился с его правотой. Выйдя из здания следственного изолятора ГУОПа, он понял, что должен заехать домой и хоть на часок прилечь.
Все двоилось, троилось. Сперва от дела отца и дочери Альтшуллеров отпочковалась линия с ветеранским фондом. Теперь оказалось, что хозяина сгоревшей квартиры на Никольской тоже надо принять в расчет.
С кухни доносился запах кофе — мать смотрела телевизор. Услышав шаги, она выглянула в прихожую — обычно Левченко не появлялся дома раньше десяти вечера. Она приложила палец к губам — просьба не отвлекать, пока не закончится фильм.
Действие в самом деле приближалось к развязке. Открывая холодильник Максим услышал душераздирающий вопль и невольно обернулся. Длинноволосая красавица на глазах превращалась в клыкастого вампира с признаками трупного разложения на лице. Очкастый парень — очевидно главный герой — после секундного колебания выстрелил в нее в упор, но промахнулся. Пришлось броситься наутек по длинной лестнице, спиралью уходящей вниз.
Левченко достал пластиковую бутыль растительного масла, помидорину и два яйца. Быстро сварганить яичницу, перекусить и отрубиться, предварительно выставив будильник.
— Хватит тебе хлопать дверями, — жалобно попросила мать, хотя и входную дверь и дверцу холодильника он закрыл почти бесшумно.
— Извини, — Левченко аккуратно вылил масло на сковороду и с тоской подумал, что яичница сейчас начнет шипеть вовсю.
Мать сидела с осанкой балерины — высоко поднятый подбородок, расправленные плечи, ровная спина. От ее седых волос пахло духами. Левченко застыл с яйцом в руке, убавил газ, но фильм как раз кончился: очкастый герой вырвался на свежий воздух и попал в объятия преданных друзей.
— Этот фильм с первой минуты держал меня в напряжении, — обернулась мать.
— Так вампир прикидывался девушкой или девушка вампиром?
— Откуда ты явился так рано? Отправили в отпуск за свой счет?
— Отпуск пока не грозит.
— Еще чуть-чуть и у тебя подгорит яичница.
— Я слежу внимательно.
Мать пожала плечами и протянула вперед руку с пультом управления. Телевизор переключился на викторину.
— А теперь ваши ассоциации со словом «лето», — провозгласил ведущий.
— Жара, — ответил Левченко с полным ртом.
— Ты не слишком оригинален, — заметила мать, переворачивая чашечку, чтобы погадать на кофейной гуще.
— А тут, по-моему, оригинальность не требуется.
Левченко быстро проглотил яичницу, стараясь не думать о хозяине мастерка, перевыборах директора фонда, истинной роли Марины, тяжелом взгляде следователя, направленном ему в спину. Но стоило ему отвлечься от настоящего, как в голову лезло прошлое. Судный день в Богородичном братстве.
Он сидел как раз здесь, на кухне — курил, рисовал на бумаге профили. Шел третий час ночи, когда зазвонил телефон. Задыхающийся голос торопливо прошептал о начале Судного дня. Левченко узнал своего человека в братстве, тот помимо участия в радениях и молитвах выполнял еще в случае надобности функции автослесаря — у верхушки имелись фешенебельные лимузины.
Двухметровый бородач Матвеев, главарь всей этой компании давно уже вещал о конце света. Левченко считал его человеком с огромной силой воздействия на людей, но внутренне очень холодным и рациональным. Поэтому он не придавал слишком много значения напыщенным фразам — зачем Матвееву гробить заведение, дающее баснословный доход. Левченко больше интересовала бухгалтерия секты. Новообращенные, порывая связь с семьей, отдавали в секту все свое имущество, но это была только малая часть совокупного дохода.
— Говори толком что происходит. Где Борода?
Но в трубке уже звучали бесстрастные гудки.
«Что-то серьезное или очередной сеанс массового гипноза?» — спросил себя Максим.
Перед тем как выбежать из дому, он связался с дежурным спецподразделением:
— Костя, пусть ребята будут наготове. Я подскочу в гости к Бороде. Позвони, пусть «скорая» пришлет два-три микроавтобуса.
Он погнал машину к четырехэтажному дому на Красной Пресне, который официально арендовало братство.
«Что надумал этот ублюдок? Если что-нибудь серьезное, голову оторву.»
Освещенное здание ударило в глаза сигналом бедствия: свет горел во всех до единого окнах. Ворота были закрыты. Левченко выскочил из машины, даже не запер дверь на ключ. Подтянулся, уцепившись за отлив, заглянул внутрь. Оконный проем защищала красивая, по спецзаказу изготовленная чугунная решетка.
В комнате никого. Аккуратно застеленная кровать, тумбочка, голые стены. Черный платок висит как-то странно — да это занавешенное зеркало! Такое устраивают только в доме покойника.
Максим прислушался: от вязкой тишины закладывало уши. Бросил взгляд на водосточную трубу — развалится при первом же прикосновении. Соскочил вниз, бегом вернулся к машине и подогнал ее вплотную к глухим, крашенным серой краской воротам для автотранспорта. Подпрыгнув с крыши своего видавшего виды «Фольксвагена», уцепился за верхний край одной из створок. Остальное было делом техники.
Во внутреннем дворике стояли две грузовые машины, несколько металлических контейнеров-десятитонников, валялся труп огромной овчарки. Уже не оставалось времени действовать скрытно, без шума. Левченко ринулся по длинному коридору, каждую из дверей открывая ударом ноги.
Ни одна не была заперта. Все комнаты походили друг на друга как две капли воды. Одинаково аскетичные кельи с занавешенными зеркалами.
«Зачем вообще зеркала послушникам, отрекшимся от всего земного? Или они — составная часть придуманного Матвеевым культа?» — размышляло второе «я» Максима, то, которое продолжало анализировать при любой заварухе: погоне, стрельбе, рукопашном бое.
На повороте он чуть не споткнулся о тело совсем еще юной девушки. Распущенные волосы, белое, безо всяких украшений одеяние до пят испачкано в крови. На обеих руках перерезаны вены. Пульс не прощупывался. Смерть наступила совсем недавно — тело еще не успело остыть, закоченеть.
«Ну, Борода, ты мне за это ответишь.»
Лестница. Куда — вверх или вниз? Ошибка может стоить кому-то жизни. Если они собрались возноситься на небеса, то заберутся как можно выше. И все-таки Максим побежал вниз, перепрыгивая через три ступени. Толкнул тяжелую дверь и очутился в просторном помещении, залитом ярким светом. Большую его часть занимал бассейн с невысоким бортиком, выложенным плиткой.
