Городишко назывался Усольском. От вокзала начиналась старая часть: деревянные домишки, крытые шифером, выкрашенные ярко-зеленым и голубым. Дальше маячили в тумане блочные многоэтажки микрорайона.
Первой почему-то открылась парикмахерская в Доме быта. Утренняя сырость заползала за воротник, и Слепцов вспомнил, что не постригался больше месяца.
Миловидная женщина в белом халате и шлепанцах вязала свитер в полном одиночестве, слушая по радио старую песню Пугачевой. Она сразу определила в Слепцове приезжего — завязался ни к чему не обязывающий разговор.
— К вам одна просьба. Если можно — моим гребешочком, ладно? — сказал Слепцов, когда сзади защелкали ножницы.
— Ой, я привыкла к своему. Ладно давайте. Боитесь заразы?
— Так спокойнее.
Парикмахерша никуда не торопилась, клиент тоже. В результате Слепцов проторчал в салоне до конца рабочего дня. Ольга рассказывала о своем житье-бытье, проблемах по хозяйству. После смерти тетки она осталась одна дома и управлялась с трудом.
Как-то само собой получилось, что с работы они ушли вместе. К ужину Ольга схватилась нарезать копченое сало, выкладывать из трехлитровой банки малосольные огурцы. Поставила вариться куриный бульон, достала запотевшую бутылку «Столичной».
— Стоит уже второй месяц, — подчеркнула она, а то гость подумает, что хозяйка прикладывается к рюмке.
Сколько его ни уговаривали, Слепцов отказался от всего, кроме горячего бульона.
— А что вы за шарики такие интересные глотаете? — осторожно полюбопытствовала Ольга.
— Поливитамины. Организму не хватает необходимых веществ.
Ночью, когда она прижалась к нему, мягкая и жаркая, Слепцов подумал о вероятности подхватить гонорею. Процентов пять, максимум десять. Лучше все-таки не рисковать. Он притворился крепко спящим — устал человек с дороги.
Утром, перед тем как уйти на работу, Ольга показала где что лежит на кухне. Предупредила: если телевизор будет плохо показывать, надо легонько стукнуть его сверху. Если кот станет мяукать — выпустить во двор.
Весь день до ее прихода Слепцов пролежал на диване — решал без доски шахматные этюды. Иногда вставал попить чаю с вареньем из черной смородины. Смородина — кладезь витаминов. Нервная система успокаивалась, внутри расслаблялись натянутые струны.
Что если окопаться здесь на месячишко. Шеф сам отправлял в отпуск. Свежий воздух, овощи с грядки. По утрам можно выходить с лопатой — отличная зарядка. Перекопать потихоньку вон тот заросший сорняками угол участка.
Но через два дня ему стало тошно — от еды, от кота, от запаха деревянного дома. Разыскав переговорный пункт, он позвонил по коду Белозерскому — может есть работа за пределами Москвы?
— Куда ты пропал? В отпуск надо ехать, когда все забронировано. А ты, я вижу, предпочитаешь отдыхать «дикарем».
— Все, отпуск уже приелся.
Белозерский рассмеялся.
— Работы по специальности в провинции для тебя нет. А как насчет командировки в Лондон? — по голосу в трубке Слепцов почувствовал, что мысль пришла в голову шефа экспромтом. — Визит вежливости, так сказать.
— С английским у меня отношения сложные.
— Не страшно. Передашь послание и все дела.
Белозерский давно собирался «отчитаться» о работе своей ложи перед руководством «Королевской арки». На реальную помощь он не рассчитывал, но считал нужным соблюсти формальности.
Он хороню знал великую силу соблюдения установленных традиций. Масонская идея — это стержень, который удерживает вместе самых разных людей, помогает согласовывать, координировать самые разные задачи. Это единая корневая система, связывающая под землей непохожие друг на друга растения.
Одной из множества заповедей масонства считалась периодическая отчетность «дочерней» ложи перед «материнской». Полагалось упомянуть о своих добрых делах на поприще человеколюбия и благотворительности, сообщить о пополнении рядов.
В свое время Саундгрейв показывал Белозерскому старинные отчеты такого рода из архива «Арки». Огромные, свернутые в трубку листы с тиснеными многоцветными изображениями символических знаков и фигур. Каллиграфические, с росчерками и завитушками буквы, сургучные печати.
Отчет «Востока» Белозерский тоже заказал изготовить на самом современном полиграфическом оборудовании. С гербом ложи и прочими причиндалами. В соответствии с традицией он был написан иносказательным языком, поэтому Мастер российских масонов не боялся, что «грамота» попадет на глаза непосвященным. Да и не было никакой важной информации в этом красиво отпечатанном листе — дань традиции и только.
Но некоторый практический смысл в этом мероприятии тоже имелся. Саундгрейв и Великий Мастер должны были прочесть между строк главное: «Восток» пустил корни вширь и вглубь, Белозерскому теперь многое по плечу в России. Если у них нет здесь собственных интересов, возможно они есть у кого-то другого на Британских островах.
Белозерский ни в коем случае не собирался быть простым подрядчиком спецслужб или могущественных корпораций. Он твердо знал одно: не отказывай тем, кто хочет тебя использовать. Тогда у тебя появится возможность использовать их.
Совершенно сознательно он не стал посылать в Лондон никого из российских «каменщиков». Он не хотел предоставить кому-то из них возможность самостоятельно наладить контакты с «собратьями». В качестве курьера Слепцов оказался самой подходящей фигурой.
Штатный киллер вылетел в Лондон из Санкт-Петербурга под чужой фамилией. Саундгрейв сразу понял, что перед ним непосвященный человек и адресовал Слепцова в туристическое агентство. Неделю россиянина катали по Лондону, водили по музеям и паркам, в Тауэр, Вестминстер и Букингемский дворец.
Прогноз Белозерского оправдался: масоны всегда отлично исполняли роль посредников. Нашлись те, кто имел в России интересы на миллионы фунтов стерлингов.
Глава восьмая. На земле и в воздухе
О том, чтобы получить доступ к необходимым чертежам в стенах самого конструкторского бюро и речи быть не могло. Левченко удалось выяснить: при появлении первых же слухов о правительственной комиссии генеральный дал команду собрать всю документацию по основным узлам самолета в сейф и временно установить особый режим пользования.
Режим был очень жестким: работать с чертежами разрешалось только в специально отведенном для этой цели помещении. Рядом с каждым из инженеров постоянно присутствовал контролер, в его обязанности входило следить за тем, чтобы с чертежа не удалось снять копию в том или ином виде. При этом не исключалось, что злоумышленник может использовать миниатюрный фотоаппарат и прочие технические устройства из арсенала разведслужб.
После того как была установлена точная дата демонстрационных полетов доступ к документации вообще прекратился. Дверь в подвальном помещении с сейфом опечатали, выставили круглосуточный караул. На общем собрании работников КБ генеральный конструктор заявил:
