— Понимаю, что многим это неприятно. Мы всегда ощущали себя одной большой семьей, которая делает общее дело. А тут вдруг явное недоверие, подозрительность. Но сейчас речь идет о выживании нашего детища, нас самих, как специалистов. Утечка информации может означать в буквальном смысле слова конец. У меня нет оснований сомневаться в вашей преданности «Русичу», нашей марке. Но слишком многое поставлено на карту. В оставшиеся дни ни под каким предлогом никто не получит доступ к документации. Даже если появятся гениальные идеи, дорабатывать машину уже нет времени.
Никто не выступил против, наоборот — говорили, что надо организовать такую же строгую охрану ангара с самолетом, изъять документацию с завода-изготовителя.
— Будет сделано все возможное и невозможное, — заверил генеральный.
Вечером того дня, когда майор получил конкретное задание, на завод выехал специальный бронеавтомобиль немецкого производства, арендованный фирмой-разработчиком для перевозки обычных рулонов калек и простыней «синек».
Опытно-экспериментальное авиастроительное объединение находилось в предместьях Твери. Дирекцию заранее известили о предстоящем изъятии рабочей документации. По этим чертежам и технологическим картам на заводе был изготовлен первый и единственный образец аэробуса. Именно эту машину предстояло показать высокой комиссии. Ее оттранспортировали на подмосковный аэродром и уже несколько раз опробовали в полете — отзывы летчиков были, в общем, благоприятными.
В 19.05 бронеавтомобиль с кортежем из четырех мотоциклистов выехал из черты города по шоссе, ведущему в сторону Твери. В 19.30 Левченко стало об этом известно. Он немедленно позвонил старому товарищу из спецназа ФСБ. На вертолете из его боевого подразделения Левченко преследовал террористов, убивших одного из заложников в аэропорту.
— Выручай, Мироныч. Дай «винт» до Твери и обратно.
— Шуточки у тебя стали.
— Время уходит! Через двадцать минут я на месте!
— Максим, с меня погоны снимут…
Но Левченко уже дал отбой.
Он гнал на красный, просачивался сквозь пробки, но фортуна в эти минуты проявила поразительную благосклонность — ни одного гаишника не встретилось лихачу.
«Климат у нас такой, что ли? — майор еще думать успевал по ходу сумасшедшего ралли. — Даже масоны просыпаются в последний момент.»
Вертолет уже стоял наготове — неизвестно каким образом удалось все так быстро организовать. Сам погибай, а товарища выручай. Знал бы командир подразделения, на какие цели он с риском для карьеры выделил машину.
— Надолго эта катавасия? — недовольно поинтересовался пилот.
Откуда его вытащил командир: из постели подруги, от застолья — кто знает?
— Постараемся не тянуть.
Багровый диск уходил за горизонт, набирая высоту, они продлевали сегодняшнее свидание с солнцем.
— Инфракрасный есть? — на всякий случай поинтересовался Левченко.
— Я же не сумасшедший, садить впотьмах на авось.
Земная поверхность стремительно меняла оттенки: от голубоватого к серому, потом к сиреневому, густо-синему. Среди россыпи огней сразу выделялись движущиеся, но следить за трассой пока еще было рано.
— Мог бы ты чуток прибавить?
— Гробить машину? Мне потом на ней летать, не американскому дядюшке.
— Иначе напрасно мы поднимались в воздух.
— Как знаешь, — пилот явно не жаловал своего пассажира.
Максим стиснул зубы, но сдержался.
— Послушай, мы для чего работаем? Чтобы техника не изнашивалась? Пистолет тоже изнашивается, если из него палить. Ты офицер или частник на вертолете? — все это он выдал спокойно, не срываясь на крик.
— Сразу бы объяснил. Мало кто куда и зачем летит. А то меня на прошлой неделе припахали — министерскую жену на дачу возил. Вестибулярный аппарат у нее видите ли такой: на дороге укачивает, а в воздухе нет.
Чтобы не пропустить соперников в гонке, Левченко включил прибор ночного видения. Но это оказалось даже лишним — сверху кортеж и так удалось распознать.
Короткое выступление Левченко оказалось эффективным: пилот действительно включил максимальные обороты: датчики зашкаливало, кабина дрожала как в лихорадке. Но майору нужен был солидный выигрыш во времени. Машину не посадишь рядом с территорией завода, охрана сразу навострит уши, а то и тревогу забьет.
В половине десятого вдалеке показались контуры заводских строений. Объединение располагалось за городом — Левченко разглядел в прибор широкую полосу лесопосадок и убранное поле.
— Здесь и сажай, наверно.
— А куда еще — ветки косить?
Не дожидаясь остановки винта, Максим спрыгнул вниз. Он выбрал место посадки километрах в двух от завода и на таком же расстоянии от трассы из Москвы. Теперь бегом — хорошо хоть поле убрали.
Ему никто не оставил времени изучить план заводской территории, точно выяснить где находятся чертежи. Глухая оштукатуренная стена освещалась мощными прожекторами. Левченко знал — яркий свет рассчитан больше на психологический эффект. Охрана большей частью торчит на проходной. Три ряда «колючки» — тоже терпимо.
Он дал себе время отдышаться, выскочил из темноты на освещенное пространство, подтянулся, навалился всем телом на колючую проволоку. В самом начале службы, на тренировках инструктор учил расслаблять мышцы до предела, тогда тело становится тестом — ни шипы, ни острые кромки не страшны.
Перебросил ноги, мягко спрыгнул вниз. Теперь он на заводской территории. До появления автомобиля с кортежем остается самое большее полчаса.
Чертежи наверняка в корпусе заводоуправления. Он возле проходной — белый, четырехэтажный. Можно побиться об заклад, что работники называют его Белым домом.
Левченко побежал вдоль отопительной трубы, приподнятой над землей, плотно укутанной многослойной теплоизоляцией. Склад металлоконструкций под навесом, неподвижно застывший рельсовый балочный кран. Недостроенная коробка нового производственного корпуса — железобетонные опоры, щербатые края кладки из силикатного кирпича.
Быстрее, быстрее. Только бы не нарваться на собак. Брошенный под открытым небом электропогрузчик. Не распакованные ящики с оборудованием. Вот и застекленный коридор — такой обычно связывает управление с главным сборочным цехом, чтобы инженерам и начальству зимой не таскаться лишний раз по холоду.
Вдруг Левченко заметил впереди фигуру человека с собакой без поводка. Отскочив за угол, майор укрылся за металлическими бочками. Одна-две из них, наверно, подтекали: подошвы липли к асфальту и в воздухе стоял резкий, незнакомый ему запах. Очень кстати — любой собаке отобьет нюх. Приходилось ждать, теряя драгоценные секунды.
Все-таки ему удалось пробраться в цех через вентиляционное отверстие в подсобном помещении — костюм, конечно, сильно пострадал, но что поделаешь. Здесь уже было темно, хоть глаз выколи. Только пользоваться фонариком Левченко не торопился — отсветы могли заметить снаружи. Дважды он споткнулся, зацепившись ногой за толстый провод. Потом выбрался на рельсы, где стояла платформа с каким-то гигантским скелетом. Полуфабрикат самолета — еще без хвостовой части и крыльев — напоминал в темноте останки доисторического ящера. Хребет, полукружия ребер.
