— Извините, — попавший в историю молодой человек старался говорить как можно вежливей. — Но мы идем на посадку.
— Я тут обновил ваше заведение, — пошутил мужчина изнутри. — Сейчас выхожу.
Левченко уже восстановил кожух и панель обшивки на прежнем месте и сейчас ожесточенно тер мылом лоб, смывая улики в виде масляных пятен.
Когда он появился в салоне, у Зибы отлегло от сердца — все в порядке. То есть, строго говоря, совсем наоборот, если иметь в виду клапан. Теперь осталось ждать неприятностей.
Со слов Левченко она поняла: катастрофы в полном объеме не предвидится, но основательной встряски не миновать. Его присутствие на борту было гарантией того, что у них есть достаточно много шансов выкарабкаться.
Она выглянула в иллюминатор: земля стала гораздо ближе. Аэродром не видно — скорей всего он впереди по курсу. Вдруг она почувствовала, как самолет выровнялся в прежнее горизонтальное положение — уклона на посадку больше не было. В подтверждение верности ее наблюдений зам генерального срочно отправился к экипажу.
Вернулся он с почерневшим лицом.
— Что случилось? — встревожился маршальский адъютант.
«Родитель» «Русича» сидел неподвижно, будто не слышал вопроса. Судьба его детища повисла на волоске, и этот волосок истончался с каждой секундой. Наконец, он заставил себя посмотреть вокруг и первым делом увидел вопросительный взгляд маршала. Скрывать происшествие не имело смысла. Члены комиссии могли все различить с земли.
— Мы дважды не выпустили шасси. Вернее выпустили — наполовину.
Маршал вздохнул. В это момент он подумал не о собственной безопасности, а о престиже российской авиации — поторопились, черт возьми, с корреспондентами.
— Пошли поглядим.
Командир экипажа сам прогонял тест гидравлики.
— Давление в норме, — доложил он Шмелеву.
— Попробуйте еще раз.
Но датчики упорно показывали, что шасси застряло в промежуточном положении — ни туда, ни сюда.
— Придется кружить, пока не выработаем топливо.
Заместителю генерального захотелось сесть на пол кабины и закрыть глаза.
Не прошло и минуты как новость распространилась среди немногочисленных пассажиров аэробуса. После некоторого замешательства началась паника. Кто-то метался от одного иллюминатора к другому, кто-то вжался в кресло, обхватив голову руками.
— Пусть кто-нибудь скажет где лучше находиться: в хвосте или на носу?
— …Я же хотел на «транспортник», а эта тварь меня перебила!
— …Где командир экипажа? Кто-то должен в конце концов официально объявить, что происходит?
— …А там ничего нельзя отремонтировать?
«Отличница» из «ТВ-6» заранее заняла место у аварийного выхода, готовая отстаивать его ногтями и зубами. Адъютант маршала запихивал под китель мягкий матрасик из люльки для малышей, рассчитывая таким образом самортизировать удар. Бледный как полотно репортер «НТВ» нетвердыми руками снимал происходящее на борту.
— …Чем меньше останется бензина, тем меньше вероятность пожара.
— …Все зависит от пилотов — самолет может сразу переломиться пополам.
— Заткнитесь, не каркайте!
— …Камера в любом случае накроется. Пятнадцать тысяч баксов.
— …Следите за маршалом. Где он, там наверняка безопаснее всего.
— Надо лечь на пол посреди прохода.
— Тоже мне грамотей — чтобы потом расплющило о потолок?
— Лучшее место под сиденьем. Ложиться на бок и поджимать колени.
— Голову и шею как следует замотать. Хотя бы занавесками.
— Страна Советов, черт бы вас всех побрал.
Однако последняя идея многим пришлась по душе, и скоро больше половины пассажирского состава напоминали то ли бедуинов, то ли кукол с тряпичными головами.
Максиму и Зибе тоже следовало поволноваться. Он приобнял ее за плечи, притянул к себе. Неожиданно напарница резко высвободилась.
«Сто лет ты мне не нужна, — разозлился про себя Левченко. — Дергается, понимаешь.»
Надо втягивать ее обратно в роль. Это сейчас кажется, что каждый думает только о себе, о том куда его швырнет при ударе о посадочную полосу. Потом вспомнят все до мелочей: кто что говорил, кто как себя вел.
— Все будет хорошо, — громко прошептал он.
По удостоверению майор был русским сотрудником агентства, поэтому мог позволить себе говорить без акцента.
— Если со мной будет совсем плохо, позвони Джону или дай кому-нибудь номер. Помнишь нью-йоркский телефон?
«Неужели она совсем не боится?» — думал Левченко.
Боялась Зиба далеко не так правдоподобно, как качала права. Майор принес ей бокал минеральной и с облегчением увидел, что она догадалась поперхнуться и пролить половину на куртку.
— Прошу внимания, — раздался звучный баритон маршала.
Даже в штатском костюме и галстуке он выглядел молодцом.
— То, что мы имеем, далеко не самое худшее из перечня возможных бед. Проблема известна, у экипажа есть время на обдумывание.
— Что ни делается, все к лучшему, — уточнил кто-то, не утративший даже в этой ситуации чувства юмора.
— Я не призываю вас к хоровому пению маршей, но не стоит чересчур паниковать. Шасси застряло в промежуточном положении — таким образом, точки опоры при посадке у нас есть. Вопрос в том, насколько они окажутся устойчивыми, смогут ли выдержать нагрузку? Сие от нас не зависит. Остается выбрать оптимальную линию поведения. Перемещаемся ближе к носовой части самолета, накачиваем воздух в спасательные жилеты — сейчас вам их раздадут и напомнят как это делается.
Похоже, баки были заправлены меньше, чем на треть — самолет снова стал заходить на посадку. В салоне молились, плакали, материли всех и вся. Левченко в надутом оранжевом жилете поглядывал в окно.
Нарезанное на квадраты поле быстро приближалось. Мелькнула радарная установка. Последние секунды… Тот специалист в офисе у Фатеева предупредил, что даже в самом худшем варианте удар о «бетонку» примут на себя сперва колеса, потом — когда шасси «захлопнется» — брюхо самолета и отсеки первого этажа.
Возможно, Фатеев вынудил его покривить душой и риск очень велик. В России людьми никогда особо не дорожили. Потерять двух агентов при выполнении сложного задания — в пределах нормы. Или человек с аккуратной бородкой и те, кто стоит над ним, все-таки прислушались к совету майора и решили обойтись без шумного фейерверка?
А девчонке хоть бы хны. Похожа на ребенка, который ни разу не обжегся и спокойно тянет руку к огню…
Раздался скрежет уродуемого металла. От удара Левченко подбросило до потолка. Если бы не надувной жилет, он наверняка сломал бы себе позвоночник.
