— Все, — с удовольствием констатировал водитель.
— Да. Пожалуй, действительно все, — неохотно согласился генерал. — Все и все…
— Отчетливая работа, — продолжал восторгаться шофер. — Раз, и нету!
— В том числе и заложников, — напомнил Федор Филиппович. — Это как если бы ты попросил меня вынуть занозу из пальца, а я бы оттяпал тебе руку топором — раз, и нету! И возиться не надо, и занозы как не бывало…
Они слегка ошиблись в оценке результатов лихого спецназовского штурма: в квартире были мертвы не все. Когда слезоточивый газ вытянуло на улицу через выбитые окна и двери, обнаружилось, что один из заложников жив. Это был генеральный продюсер и отец-основатель «Северо-Запад ТВ» Изя Кац. Он лежал в луже собственной крови на замусоренном кусками штукатурки, битым стеклом и обломками аппаратуры полу рядом с перевернутым креслом. Изголовьем ему служил пробитый осколком гранаты системный блок компьютера. Кац лежал с закрытыми глазами, зажимая скользкими от крови пальцами культю оторванной почти по локоть руки, и время от времени надсадно кашлял, выталкивая из легких остатки слезогонки. Двое спецназовцев, подойдя, склонились над ним.
— Гляди-ка, живой, — с удивлением сказал один и с легкой досадой добавил: — Надо же, всего один уцелел, и тот еврей!
— Перед богом все равны, — возразил второй, защелкивая предохранитель автомата. — А этот долго не протянет.
Лежащий на полу человек открыл глаза.
— Пик вашу мать, — очень по-русски сказал своим освободителям Иосиф Наумович Кацнельсон и тихо умер.
Глава 4
Глеб остановил воспроизведение, и человек на экране замер, подавшись вперед и набычившись, как будто готовый проломить стеклянную преграду и броситься в рукопашную. У него было смуглое лицо, почти до самых глаз заросшее черной с проседью бородой, и широкие плечи, обтянутые линялой камуфляжной курткой. Надвинутый до самых бровей козырек армейского кепи затенял глаза; фоном, как обычно в такого рода записях, служила белая простыня. Правая рука Джафара Бакаева по прозвищу Черный Волк сжимала цевье автомата, поверх кепи был повязан зеленый шарф, концы которого свешивались на плечо.
— Мир содрогнется от нашего гнева, — повторил Глеб одну из услышанных минуту назад фраз. — Каков подонок!
— Шерсти клок со всей этой истории мы все-таки поимели, — неожиданно заявил Федор Филиппович.
— И какой он, этот клок, большой или маленький? — без особенного энтузиазма поинтересовался Глеб.
— Приличный, — вопреки его ожиданиям сообщил генерал. — Видишь ли, какая история… В общем, с этим телевизионным выступлением у них вышел прокол. Экспертиза показала, что это не Бакаев. Голосовой отпечаток не совпадает, компьютерный анализ прижизненных фотографий и изображения, которое мы здесь имеем, выявил ряд несовпадений, в том числе в строении черепа. Конечно, современный уровень развития пластической хирургии позволяет это самое строение корректировать, но голосовой отпечаток скальпелем не подправишь, этот метод основан вовсе не на высоте тона, а на других вещах, в которых черт ногу сломит…
— Да, знаю, — кивнул Глеб. — Голосовой отпечаток — как отпечатки пальцев, он уникален и остается с человеком от рождения до смерти. Хм, неожиданно… Что же это они так топорно работают?
— Это им просто не повезло, — встал на защиту террористов генерал Потапчук. — На самом деле маскарад готовился очень тщательно. Когда после выступления лже-Бакаева по кабельному телевидению кинулись искать его прижизненные изображения и записи голоса, обнаружилось, что их нет. Он был человек военный и, даже когда возвысился при Дудаеве, не особенно рисовался перед камерами. Да и речи на митингах за него толкали другие, желающих покрасоваться перед толпой всегда предостаточно в любое время и в любой точке земного шара. Поэтому материала для анализа изначально было немного, а когда его начали искать, оказалось, что все фотографии, пленки и видеоматериалы, где мог фигурировать Бакаев, кем-то тщательно уничтожены.
— Ого, — сказал Глеб. — А у ребят длинные руки!
— То-то и оно, — вздохнул Федор Филиппович. — В общем, мы, наверное, так и гонялись бы за ветром в поле, если бы кому-то не пришла в голову счастливая мысль порыться в архиве центрального телевидения. И представь себе, там обнаружилась пленка, запечатлевшая торжественный момент вручения выпускнику военного училища Джафару Бакаеву лейтенантских погон. То есть погоны вручали всему курсу, но нашему Джафару выпала честь толкнуть перед строем прощальную речь. Выбор был, как я понимаю, очевиден: отличник боевой и политической, краснодипломник, спортсмен, красавец, член партии, да еще и нацмен… Не забывай, что это происходило еще в советские времена, вот режиссер совместно с командованием училища и решил, наверное, лишний раз подчеркнуть нерушимое единство советского народа.
— Бывают же на свете чудеса, — сказал Глеб. — Между прочим, сам факт существования пленки безо всякого анализа доказывает, что этот Лжедмитрий — никакой не Бакаев. Уж он-то, взявшись заметать следы, наверняка не забыл бы про такую улику. Момент-то был волнующий, незабываемый!
— Все наоборот, — возразил генерал. — Если бы это был настоящий Бакаев, зачем ему уничтожать доказательства того, что он — это он? В общем, это чепуха, не имеющая никакого значения. Главное, что они прокололись, и теперь мы точно знаем: это не Бакаев.
— Ну и что? — пожал плечами Глеб. — Это ведь не вы три года назад рапортовали об его уничтожении, вам от его воскресения ни жарко, ни холодно. О себе я даже и не говорю, мне-то и подавно безразлично, за кем гоняться — за Бакаевым или за кем-то, кто выдает себя за Бакаева.
— А вот мне не безразлично, — возразил генерал. — Эти сволочи и так плодятся, как тараканы. Не хватало еще, чтобы они начали воскресать! В общем, приятно сознавать, что три года назад наши люди не ошиблись и не соврали — кого грохнули, о том и доложили. Неприятно, Глеб Петрович, другое. По непроверенным оперативным данным, человек, выдающий себя за Бакаева — Саламбек Юнусов, выходец из Дагестана. Мне очень не нравится, что в последнее время в сводках подобных происшествий все чаще мелькают имена дагестанцев. Это чертовски опасно. Рядовой дагестанский боевик разбирается в вопросах ислама лучше, чем пресловутый Черный Волк. Дагестан всегда был интеллектуальным и духовным центром региона, и, когда Дагестан брался за оружие, это служило сигналом для общего выступления по всему Кавказу. Так было во все времена, и вряд ли сегодня что-то изменилось. Все последние годы режим в Дагестане был мягче, чем в Чечне или Ингушетии, однако, судя по последним событиям, все это наконец-то допекло и дагестанцев. Похоже, мы и впрямь на пороге Третьей Чеченской, и кто-то старательно подталкивает нас в спину.
— Саламбек Юнусов, — задумчиво повторил Глеб, как бы пробуя это словосочетание на вкус. — Честно говоря, впервые слышу.
— Неудивительно, — сказал Федор Филиппович. — Широкой известности этот тип еще не приобрел. Да он к ней, похоже, и не стремится, предпочитая действовать из-за кулис. Грамотный подрывник, отменный конспиратор, по имеющимся данным — ученик и сподвижник самого Черного Араба — Хаттаба. Выпускник медресе, в богословском споре способен заткнуть за пояс едва ли не любого муллу. Один из основных теоретиков и проповедников движения шахидов, прекрасный стрелок, грамотный организатор… ну, и так далее. В общем, противник серьезный.
