— Да погоди ты, — с досадой перебил его Федор Филиппович, — погоди со своим словоблудием! Это что — серьезно? Ты хочешь сказать, что они изменили план? А как же шахидка?
Глеб вытряхнул из пачки сигарету.
— Насчет планов они ничего не сказали, — проговорил он, закуривая. — Рядовые исполнители, пешки — что они могут знать, кто их станет посвящать в свои замыслы? Но когда я привел девушку, они обрадовались так, будто и впрямь нашли заблудившуюся в чужом городе сестру. Так что, полагаю, шахидка остается в силе. А грузовик нужен для страховки, на тот случай, если девушку задержат или машинка не сработает. А еще — для усиления эффекта. Вы только представьте: вот она взрывается в метро. Грохот, дым, кровь, разорванные тела… Начинается паника, народ валом валит наверх, а снаружи, наоборот, к станции подтягивается любопытное дурачье — поглядеть, что стряслось, сделать пару фотографий на память. Сюда же менты и самые инициативные сотрудники нашей расположенной поблизости конторы. И тут в этой вопящей и мечущейся толпе взрывается грузовик, в котором этого чертова гексогена никак не меньше тонны… Как вам такой сюжетец? Думаю, тут сорока покойниками дело не обойдется!
Федор Филиппович употребил одно из тех словечек, которыми обычно не пользовался, оставляя это приятное занятие нижним чинам — по преимуществу прапорщикам.
— Глушилки попробовать? — размышляя вслух, пробормотал он.
— Глушилки помогут внизу, в помещении станции, — заметил Глеб. — А на площади толку от них будет, как от козла молока. Да и не о том мы с вами говорим, Федор Филиппович. Предотвратить этот теракт проще пареной репы, поскольку мы о нем знаем. Прикажите, и я прямо сейчас смотаюсь в Измайлово, упакую моих корешей и доставлю к вам сюда для приватной беседы. Они нам скажут, где ночует грузовик, мы вышлем туда спецназ… да я и сам справлюсь — как говорится, без шума и пыли. Девушку отправим домой, к маме с папой, станцию на всякий случай закроем, а джигитов засунем в СИЗО и заведем уголовное дело по статье «терроризм». И все, теракт предотвращен, можно вертеть дырки в лацканах и оттопыривать карманы. Тут вопрос в другом: чего мы хотим? Просто предотвратить теракт или предотвратить теракт и попутно взять за хобот этого Юнусова, чтобы посмотреть, что это за овощ у нас на грядке вызрел? Правая рука Хаттаба… Да где этот баран видел у Хаттаба правую руку?!
— Ну, родился-то он с двумя, — иронически заметил Федор Филиппович, немного успокоенный тем обстоятельством, что двойного взрыва на Лубянке, кажется, действительно можно избежать, даже не прилагая к этому каких-то особенных, сверхчеловеческих усилий. — Послушай, а может, ты зря драматизируешь ситуацию? Ты действительно проделал огромную работу, выявив преступную группу, члены которой, возможно, выдадут нам главаря…
— Вы сами-то в это хоть чуточку верите? — непочтительно перебил начальство Слепой. — Вы их видели, этих «членов»? Это же пушечное мясо, марионетки! Ничего они нам не скажут. И не по идейным соображениям, а просто потому, что ни черта не знают. Если у них есть связь с Юнусовым, то она, скорее всего, односторонняя. Как только мы их возьмем, он просто выбросит мобильный телефон и купит другой в ближайшем салоне связи. А вместо нескольких баранов, которых мы запрем в кутузке, выпишет с Кавказа десяток новых… Нет, это пустой номер. Прямой контакт с Юнусовым, возможно, поддерживал Тагиев, который застрелился в парке. Иначе с чего бы ему стреляться? Мент-перевертыш — не тот психологический тип, которому свойственны подобные импульсивные поступки, он вышиб себе мозги, потому что знал: в его случае выражение «лучше смерть, чем плен» — это не просто красивый лозунг, а голая правда. Нет, Федор Филиппович, эта девушка и все, что вокруг нее наверчено, — наш единственный шанс. Не воспользуемся — локти будем кусать!
— А если воспользуемся и проиграем?
— Тогда кусать будет уже нечего…
— Что мне в тебе всегда нравилось, — сказал Федор Филиппович, — так это твой неисправимый оптимизм и умение подобрать нужные слова, чтобы поддержать и успокоить ближнего. Особенно начальство.
— Начальство и ближний — не всегда одно и то же, — откликнулся Глеб, возясь с кофеваркой и попыхивая сигаретой. — И потом, начальство, которое надо успокаивать, явно сидит не на своем месте. Это оно нас, сирых и убогих, должно по головке гладить: ничего, ребятки, потерпите еще чуток, и будет вам небо в алмазах! Вы телевизор смотрите? Умные начальники именно так себя и ведут. И никто их не утешает.
— Много ты знаешь, утешают их или не утешают, — проворчал генерал. — Значит, ты предлагаешь работать по предложенному ими сценарию: девушка на станции, ты с грузовиком наверху, у выхода? Ох, тревожно мне как-то! Ладно, допустим, с мобильной связью я как-нибудь разберусь. В конце концов, если эти толстосумы не согласятся чуточку материально пострадать во имя общественной безопасности, отправлю пару-тройку человек прогуляться по крышам и немножко подправить им антенны, чтобы в следующий раз знали, что главнее — людские жизни или их доходы.
— Вот, — удовлетворенно произнес Глеб, — сие речь не мальчика, но мужа. Ломом их, ломом! Не по рогам, так по антеннам. Я бы сам пошел, да жаль, буду занят.
— Ты мне еще поостри, луддит доморощенный… В общем, с дистанционным подрывом мы как-нибудь разберемся. Даже если они воспользуются не телефоном, а пультом от какой-нибудь радиоуправляемой игрушки или обычной рацией, забить сигнал не составит труда: как ты справедливо заметил, наша контора рядом, и старые глушилки, хоть и простаивают по причине повальной демократии и гласности, находятся в полной исправности. Короче, наш бронепоезд как стоял на запасном пути, так и стоит. «Голос Америки» забивали, а уж этот комариный писк и подавно забьем!
— Я все-таки думаю, что они воспользуются мобильным телефоном, — сказал Глеб. — Это просто, доступно, надежно, а главное, незаметно. Человек, звонящий по мобильному телефону, не привлечет ничьего внимания. Иное дело дядя, стоящий посреди площади с пультом управления от кордовой модели! Здоровенная черная коробка на шести батарейках типоразмера «Д» и метровая телескопическая антенна — вот это да, это зрелище не для слабонервных! Мимо такого даже самый тупой мент спокойно не пройдет. И я очень надеюсь, что дело не дойдет до использования наших стационарных глушилок. И вообще, хотелось бы, чтобы в эту операцию было вовлечено как можно меньше сил и подразделений нашего ведомства. Вы да я, да еще парочка человек для страховки — по возможности, надежных, проверенных и не в больших чинах.
— Вижу, куда ты клонишь, — невесело усмехнулся генерал. — Согласен, хотя… Ладно, будем считать, что с дистанционным подрывом мы более или менее разобрались. А что, если они воспользуются психотропными препаратами?
— Для этого и нужны дополнительные люди, — сказал Глеб. — В качестве наблюдателей. Девушку надо аккуратно вести от самого Измайлово и незаметно встретить на Лубянке. Если ее накачают психотропными, это будет видно даже издалека. Тогда ее придется просто аккуратно брать, обезвреживать бомбу и действовать дальше по обстоятельствам. Но на месте этого Юнусова я бы не стал рисковать, связываясь с химией. Ведь заметить в толпе мусульманскую девушку с неадекватными реакциями может случайный постовой милиционер или просто прохожий, который хотя бы понаслышке знает, что такое психотропные вещества. Ее спугнут, и взрыв произойдет не в то время и не в том месте. А что до грузовика, то здесь о психотропных и говорить не стоит. Допустим, тот бедняга, Мамед Джабраилов, еще мог худо-бедно проехать километр-другой по Махачкале, находясь под воздействием этой дряни. А далеко ли такой водитель уедет в центре Москвы? До первого светофора, это максимум. А верней всего, что у него просто не получится тронуться с места без аварии со всеми вытекающими из нее последствиями. В результате произойдет еще один взрыв — не тогда и не там, где запланировано, и вместо громкой, эффектной акции устрашения с широким международным резонансом получится какая-то невнятная ерунда. По телевизору скажут, что в грузовике взорвалась неисправная газобаллонная установка, вот вам и все устрашение, оно же возмездие…
