Книга Слепой. Я не сдамся без боя!, страница 64. Автор книги Андрей Воронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Слепой. Я не сдамся без боя!»

Cтраница 64

— Что? — повторил татарин, на этот раз с другой, агрессивной интонацией, ясно говорившей, что он все понял, но прикидывается дурачком в надежде, что кривая вывезет.

— Телефон, — сказал Макшарип. — Тот самый, который тебе передал посыльный Саламбека. Без него все это, — он кивнул в сторону устройства, на сборку которого потратил битых полчаса, — просто ни на что не годный мусор, а бомбу придется взрывать при помощи бикфордова шнура, которого у нас, между прочим, нет. Да и кто станет его поджигать — ты?

Фархад скривился и, вынув из заднего кармана, почти швырнул на стол мобильный телефон — простой, дешевый, но новенький.

— Так бы сразу и сказали, — лживо елозя глазами по углам, с неубедительно разыгранной обидой произнес он. — Я думал, подарок, из уважения… Хотел сестре отдать, она еще маленькая, ей в самый раз…

— Включи, — осторожно вдавливая в податливую серую массу латунный цилиндрик детонатора, сказал Макшарип. — Пин-код не забыл?

— Четыре единицы, — с некоторым облегчением проворчал Фархад, снова беря в руки телефон. — Что надо иметь вместо головы, чтобы такое забыть?

Телефон коротко пискнул, поймав сигнал сети.

— Работает? Тогда выключай и давай его сюда, — распорядился Макшарип, аккуратно обматывая брусок тянущимися от детонатора проводами. — Да, и батарею достань.

Он тщательно упаковал взрывчатку в фабричную обертку с надписью «Дрожжи» и вывел провода наружу, постаравшись сделать место выхода по возможности незаметным. Маленькие бокорезы дважды негромко щелкнули, зачистив концы, и чистая, еще не успевшая окислиться медь весело заблестела в свете лампы.

— Теперь можешь бояться, — разрешил Макшарип, вооружаясь телефоном с вынутой батареей. — Вообще, на твоем месте я бы сходил прогуляться.

— А…

— А девчонка пусть побудет здесь. Куда она пойдет в таком состоянии? И потом, если эта штука взорвется, девушка будет не нужна, операция отменится автоматически… Не волнуйся так, дорогой! У тебя даже губы побелели, нельзя так, возьми себя в руки. Я говорю не о том, что будет, а о том, что может случиться, если эта штука неисправна. Или если, пока я буду ее подключать, какой-нибудь ишак ошибется номером и позвонит на этот телефон.

Фархад гулко сглотнул. Когда он жил в Казани, ошибочные вызовы поступали на его мобильник не чаще раза в три, четыре, иногда даже шесть месяцев. Здесь, в Москве, это происходило намного чаще: в многомиллионном мегаполисе то и дело находился кто-нибудь, спьяну или сослепу попадавший пальцем не в ту кнопку. И где гарантия, что это не произойдет в тот самый момент, когда дагестанец подсоединит провода, вставит батарею и наберет простой пин-код, состоящий из четырех единиц?

— Я, пожалуй, и вправду прогуляюсь, — сказал он, ощущая неприятную сухость во рту. — Полчаса тебе хватит?

— Пятнадцать минут хватит, дорогой, — заверил Макшарип. — Честно говоря, хватит и двух, но просто для верности пусть будет пятнадцать. Покури, подыши воздухом, спой Гавриловне серенаду и возвращайся. Выпьем чаю и ляжем спать, завтра у нас трудный день.

— Тебе-то что, — проворчал Фархад, направляясь к выходу. — Ты все равно будешь сидеть здесь.

— Я буду переживать за тебя, — сказал ему вслед Макшарип, мысленно уже не впервые обозвав татарина глупцом.

Он и вправду был глупец. Коротая время, они частенько сражались в нарды или, если было настроение, в шахматы. Фархад не умел думать дальше, чем на один ход вперед; он играл, как семилетний ребенок, которого научили правильно переставлять фигуры, но не обучили стратегии и тактике игры, и, как ребенок, проигрывая, обижался почти до слез. И Макшарип поддавался ему, как взрослые поддаются детям, позволяя выигрывать примерно три раза из четырех. Победами Фархад гордился, раздуваясь, как петух, а поражения всякий раз громогласно, дрожащим от огорчения голосом объявлял результатом нелепой случайности, недосмотра по рассеянности, а то и жульничества со стороны партнера.

Он и сейчас не видел дальше собственного носа, полагая, что уважаемый Саламбек страшно обрадуется, узнав, что ему удалось уцелеть при взрыве грузовика. А уважаемый Саламбек уже списал их, всех троих, находящихся в этой квартире, в расход. Завтра, когда под землей и на поверхности один за другим прогремят взрывы, он молитвенно сложит руки, вознеся безмолвную хвалу всевышнему, а потом с чистой совестью закроет свою бухгалтерскую книгу. И, обнаружив, что похороненные им люди, оказывается, живы и здоровы, постарается как можно скорее исправить это упущение. Бухгалтерия — хитрая наука; знакомый Макшарипа одно время работал бухгалтером в местной администрации и поведал ему, что излишек на балансе гораздо страшнее недостачи. Поэтому проще дважды спустить курок, чем вносить исправления в то, что уже записано и стало историей, и в тщательно, до мелочей разработанные планы на будущее.

Как только за Фархадом закрылась входная дверь, Макшарип с неожиданной при его нескладной фигуре плавной и стремительной грацией большого хищника поднялся из-за стола. На бомбу он даже не взглянул: работы над ней осталось от силы на пару минут, как он и говорил Фархаду. У него были другие, куда более важные дела.

Для начала он сходил в прихожую и на случай неожиданного возвращения напарника запер дверь на щеколду. На обратном пути он заглянул в гостиную. Свет в комнате не горел, в полумраке мерцало голубоватое сияние развернутого задней стенкой к входной двери телевизора, да поблескивали неподвижные, как у фарфоровой куклы, глаза сидевшей напротив Залины. Макшарип хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но не нашел слов. Да и к чему их искать, если его все равно не услышат, а если услышат, то не поймут?

Вернувшись на кухню, он открыл холодильник. Недопитая бутылка водки, вторая по счету, которую не осилили татарин с бритоголовым помощником депутата, стояла на дверце. Двумя полками выше, в ящичке с прозрачной пластмассовой крышкой, лежали ампулы, содержимым которых они отбивали у своей подопечной охоту к перемене мест. Ампулы лежали беспорядочной грудой; с тех пор, как в квартире поселилась Залина, Макшарип двадцать раз наводил здесь порядок, выстраивая ампулы ровными рядами, как пистолетные патроны в коробке, и двадцать раз Фархад влезал сюда, как слон в посудную лавку, и без тени смущения превращал порядок в полнейший хаос — не по злому умыслу, а по недоумию и безалаберности.

Теперь его безалаберность сыграла на руку Макшарипу: наверное, даже сам пророк не сумел бы заметить убыль одной-единственной маленькой ампулы из этой беспорядочной кучи стекла, а Фархаду до пророка было ох, как далеко.

Не давая себе времени на раздумья, дагестанец отвинтил колпачок водочной бутылки, надломил ампулу и аккуратно, не пролив ни капли, опорожнил ее в бутылочное горлышко. Он завинтил бутылку, закрыл холодильник и спрятал пустую ампулу вместе с отломанным стеклянным носиком в карман.

Макшарип Сагдиев уже забыл, когда совершал нечто, достойное называться поступком, по своей воле, а не по приказу, отданному кем-то, кто присвоил себе право командовать людьми. Теперь, после тянувшегося десятилетиями перерыва, он вспомнил, как это делается, и это оказалось неожиданно приятно. У него будто выросли за спиной крылья; ими было грешно не воспользоваться, и впервые за много лет он вдруг почувствовал, что, наверное, хочет жить, и даже, вполне возможно, сумеет выжить. И не просто выжить, а уйти туда, где его никто не знает, и где его, наконец, оставят в покое…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация