– А не надо было возвращаться!
Я кивнул, вспоминая, как собирался вызвать покойника на разговор. Пока дошел до кладбища, поседел.
– Как думаешь, краска возьмет? – дрогнувшим от волнения голосом спросил я.
– Зачем краска? Тебе идет… Нет, правда идет… Благородное серебро мужчинам идет… Вот когда желтеть начнешь… – Лика запнулась. То ли не знала, что делать с желтизной в белой седине, то ли не видела себя рядом со мной, когда это случится.
Она сходила в ванную, вернулась, а я все стоял у зеркала, взглядом гипнотизируя свою седину. Вдруг закодирую волосы, и она исчезнет.
– На море идем?
– Старый я уже по горам лазить, – улыбнулся я, давая понять, что шучу.
– Палочку возьмем. А можно и на городской пляж, – невесело проговорила Лика.
До поселка километра три, еще столько же до пляжа, не так уж и далеко, но мне хотелось уединения, да и Лике нравилось загорать топлес.
– Будешь сачковать, значок альпиниста не получишь! – решительно сказал я, отрываясь от зеркала.
После завтрака мы отправились в путь. Солнце весело улыбалось нам, обещая жаркую баню, кладбище встречало нас птичьим перезвоном. Самих птиц видно не было, и я, подумав, что это души покойных переговариваются между собой, с тоской провел рукой по волосам. Не совсем еще старый, а в детство уже впадаю, седину в голову на этом заработал.
– Говорят, что на кладбищах оглядываться нельзя, – сказал я, вспомнив о глупом суеверии.
– Только вперед? – останавливаясь, спросила Лика.
– Ну, не назад же.
– А если влево?.. Куда эта тропинка ведет?
– А здесь все дороги ведут к морю, – пожал я плечами.
Я примерно представлял, куда мы выйдем, если пойдем этим путем, но никогда еще не проделывал его на своих двоих. Там ведь не только кладбище, какое-то время придется продираться через дикорастущий кустарник, где запросто можно напороться на гадюку.
– Может, там спуск хороший? – спросила Лика. И, не дожидаясь ответа, пошла по тропинке, которую для себя открыла.
Не хотел я идти за ней, но и отговаривать не стал, а то обзовет еще старым занудой. Тем более что далеко ей не уйти. Наверняка упрется в забор, через который нужно будет перелезать, а зачем ей это нужно?
Но первым уперся в преграду я. Проходил мимо памятников, обнесенных оградкой, скользнул взглядом по одному из них и застыл как вкопанный. С него на меня смотрел тот самый покойник, которого мы видели вчера ночью. Мужчина был выгравирован на черном мраморе во весь рост. Сальников Семен Данилович. Рожденный в шестьдесят седьмом году и умерший в прошлом.
Памятник дорогой, но без вычурных излишеств со скорбящими ангелами и церковными куполами. Дорогой мрамор под навесом, роскошная гравировка, скамейка и стол, железная оградка с коваными узорами на ней. И свежие живые гвоздики в тяжелой керамической вазе. И еще возле одного памятника стоял другой, такой же формы, но без фотографий, надписей и прочих эпитафий. Возможно, жена Сальникова приготовила себе место рядом с мужем.
А места в районе могилы хватило бы на несколько захоронений: оградка охватывала довольно приличную площадь, примыкавшую к самому забору, сразу за которым находился жилой дом.
Впрочем, соседи сейчас интересовали меня меньше, чем Лика. А она уже возвращалась ко мне с кислым видом.
– Там забор, не пройти… А ты чего стоишь?
– Да вот, о краске для волос думаю, – ответил я, глядя на нее.
Возможно, после увиденного мои волосы окончательно поседели. Но краска могла понадобиться не столько мне, сколько Лике. Вот разглядит сейчас, кто изображен на памятнике, и волосы ее станут совсем белыми. Бывают же пепельные блондинки, а она станет седой.
Лика глянула на памятник, но человека на нем не узнала. Скорее всего, вчера была невнимательной. Темно было, а луч фонаря такой слабый… Возможно, я и сам не разглядел покойника, а сегодня принял за него первого встречного. Бывают скачки напряжения, а со мной случился перепад восприятия. Как это случилось вчера, на пляже, когда я увидел женщину в белом с эффектом кратного увеличения. Может, это старческая деменция стучится ко мне в дверь?
– Да не надо, нормально все, – сказала Лика, снимая с меня кепку.
– Пойдем?
Мы вернулись к нашему спуску, я размотал страховочную «динамику». Лика с сомнением посмотрела на меня:
– Может, давай на городское кладбище?
– Тебе мало поселкового? – кивком показал я на ближайшую от нас могилу.
– Достал ты меня со своим кладбищем, уже заговариваться начала. Давай на городской пляж!
Честно говоря, мне и самому не хотелось спускаться вниз.
– Может, лучше водки?
Это вопрос задала моя душа, я всего лишь его озвучил.
– Уговорил, – легко согласилась Лика.
На пляж в этот день мы так и не пошли. И на кладбище ночью тоже. Даже страшилками не стали друг друга пугать.
Утром проснулись поздно, зато с твердым намерением отправиться на пляж.
– Это даже хорошо, что покойники могут оживать по ночам, – заметила Лика. – Хоть какая-то жизнь после смерти.
Я кивнул, соглашаясь с ней. Живой человек днем бодрствует, а ночью спит, у покойника все ровно наоборот, но вечно. А вечность тоже нужно обустраивать. Неплохо было бы сохранить этот дом за собой после смерти, будет где по ночам время проводить, а не шляться неприкаянно по кладбищу, как некоторые.
Но для того, чтобы я мог приходить к себе домой по ночам, похоронить меня должны были на поселковом кладбище. Может, уже пора присмотреть себе место, пока еще не все занято? Об этом я и думал, когда шел через погост. Страх меня за душу не держал, но голова была забита всякой ересью. Может, потому меня и тряхнуло изнутри, когда я увидел уже знакомую женщину в белом.
Она шла мне навстречу неторопливо, походка необычайно легкая, казалось, женщина плывет над землей. Но именно так и должны передвигаться покойники. Это ночью они могут подниматься из могил, а днем на поверхность выходят их оболочки – бестелесные и бескровные. Лицо у женщины бледное, в глазах все то же черно-белое небо. Все та же белая косынка, красивый льняной сарафан с подолом до самых пят.
Я резко застопорил ход, Лика зевнула и, врезавшись мне в спину, возмущенно спросила:
– Ты чего?!
А я совсем остановился, молча и потрясенно глядя на женщину, которая уже почти поравнялась со мной. И походка у нее легкая, и шаг бесшумный. Как у покойницы. И взгляд неживой, хотя она смотрела на меня осмысленно. И равнодушно.
Она прошла мимо, не оглядываясь, запахло духами, в которых я уловил запах ладана.
– Чего ты? – повторила Лика, провожая женщину взглядом.
