Но измены не будет. Я точно знал это. Если я и нужен был Марте, то вовсе не для секса. Мы зашли на кухню, загрузили холодильник, я опустился на диван, она села на стул, мы посмотрели друг на друга, испытывая, как мне казалось, взаимное притяжение, и оба, не сговариваясь, качнули головами. Не могли мы быть вместе. Во всяком случае, сейчас.
– Ну так что, на рыбалку идем? – спросил я.
А вот у ручья могло случиться всякое. Место там тихое, укромное, журчание воды настроит нас на романтический лад, мы потянемся друг к другу и сорвем с ветки запретный плод. Похоже, Марта и сама так подумала, поэтому поднялась со стула, с опаской глядя на меня, и сказала:
– Что-то голова разболелась.
А я подумал о ее муже, о жестком и брутальном Сальникове, ради которого она смогла похоронить себя. Этот монстр подавлял Марту и морально, и физически.
Я думал о Сальникове, но на пути у Марты встал совсем другой человек. Он ворвался в кухню, толкнул ее в грудь и, направив на меня пистолет с глушителем, почему-то шепотом приказал:
– Сидеть! – и зачем-то закрыл за собой дверь.
Я узнал этого человека, вспомнив тех двух киллеров, которые приходили убивать Сальникова, но стреляли в меня. Константина Зотова Сальников застрелил, а этого всего лишь ранил. Это его мы пытались, но не смогли захватить живым. А зря. Иногда ошибки прошлого врываются в настоящее и взрывают его. Я запросто мог получить сейчас пулю в живот.
– Где Сальников? – спросил киллер.
И тогда на нем была кепка и солнцезащитные очки, и сейчас. Но в этот раз он вместо шорт надел брюки. Как будто это могло ему компенсировать потерю напарника.
– Уехал, – ответила Марта, с бледным видом глядя на наемника.
– Куда?
– Не знаю.
– Когда будет?
– Не знаю.
– Завтра?
– Может быть.
– А если я убью вас сегодня? – усмехнулся киллер.
– А смысл? Катышева больше нет, – сказал я.
– Вот поэтому и есть смысл… Жить хочешь? – вдруг спросил он, направляя на Марту пистолет.
Она кивнула и растерянно посмотрела на меня.
– Тогда постарайся быть хорошей девочкой. – Киллер достал из кармана пластиковый хомут, который можно было использовать как наручники, и бросил его на пол перед ней. – Надень на него, – кивком показал он на меня.
Марта вопросительно уставилась на меня.
– Давай, давай, не стесняйся, – вытянул я вперед руки.
До киллера было метра три, к тому же, чтобы наброситься на него, мне следовало еще и подняться. А выстрелить он мог в любой момент. И в меня мог, и в Марту. Ему нужен был Сальников, и он собирался дождаться его здесь. Скорее, он видел в нас помеху, а не помощь. От потери двух патронов его боезапас не оскудеет.
Марта подняла пластиковую ленту, долго с нею возилась, не зная, как взять ее в хомут, наконец, подошла ко мне. Я помнил о пистолете, который лежал между подлокотником и сиденьем дивана, но сейчас даже думать о нем себе запретил. Это подло, закрываться Мартой, чтобы выхватить оружие. Я же не Сальников…
А Сальников подлец, каких поискать. На мне он подловил трех киллеров, на Марте – Катышева. Может, он и сейчас где-то рядом. Узнал, что за ним должны прийти, и сделал ход конем. Пока наемники будут заняты нами, он подойдет к ним с тыла. И это будет еще проще, чем он думал, потому как, судя по всему, киллер пришел за ним без напарника.
Марта надела на мои запястья хомут, затянула их. Я пошевелил руками. Увы, наручники сидели на мне крепко. И все равно я мог достать пистолет. Правда, на это уйдет больше времени, чем если бы я мог действовать одной свободной рукой. Да и затвор передернуть будет проблематично. Но так и киллер теперь расслабится, не будет следить за мной в оба глаза. Вдруг возьмет и выйдет из кухни, предоставив мне свободу действия.
– Теперь моя очередь, – хмыкнул наемник, доставая из кармана вторую пару пластиковых наручников и сунул пистолет в кобуру на поясе. Он больше не видел во мне особой опасности, а Марта не могла оказать ему сопротивления.
– Можешь отдохнуть, – подтолкнул он ее к дивану, и она села, без всякого стеснения прижимаясь ко мне.
И я бы обнял ее безо всякого стеснения, если бы мог.
Киллер взял стул, приставил его к стене между газовой плитой и кирпичной печью, сел, наставив пистолет на дверь. Свет из окна на него не падал, он оставался в тени, если Сальников вдруг зайдет в кухню, то вряд ли увидит сразу. Зато сам станет прекрасной мишенью.
Мне почему-то совсем не было жаль его. Но я переживал за Марту.
– А ведь это вы приезжали к Катышеву, – сказал он, не сводя глаз с двери.
И его слова звучали как приговор, во всяком случае, мне так показалось.
– И что? – дрогнувшим голосом спросил я.
– Да не знаю. Не я принимаю решение… Про вас разговора не было, – пожал плечами киллер.
Но чувство смертного приговора не оставляло меня. Наемник без маски, мы с Мартой знаем его в лицо, как нас после этого можно оставить в живых?..
Он мог убить нас прямо сейчас, но вдруг Сальников так и не появится. Тогда наша смерть будет бессмысленной, если он воспринимает нас как свидетелей преступления. А нашу с Мартой жизнь ему не заказывали, даже при том, что мы участвовали в убийстве Катышева.
– Вы хотите убить моего мужа? – подрагивающим от волнения голосом спросила Марта.
– Ну, вы же помогли убить Катышева.
– Это неправда… Мы не знали, что за нами снайпер…
– Сальников стрелял?
– Нет… Не знаю…
– Да это уже все равно.
Я понял, что живыми нам из этой передряги не выйти. Возможно, на самом деле нас заказали, но киллер не знал, как долго ему придется ждать Сальникова. А в кухне довольно-таки душно, наши трупы начнут очень быстро разлагаться. В живом виде мы сохранимся куда лучше.
– А если мы договоримся? – сделал я осторожный заход.
– В смысле? – Киллер даже не глянул на меня, и я слегка сдвинулся в сторону, к пистолету.
– Мы можем вам хорошо заплатить.
– Да, да, можем! – закивала Марта.
– Катышева больше нет, смысла умирать за него не осталось.
– Я не собираюсь умирать.
– Значит, надо жить. А для этого нужны деньги, – многозначительно проговорил я.
– Да, да, назовите любую сумму, и вы ее получите! – подхватила Марта.
– Я не продаюсь, – качнул головой парень.
– Ну да, честное благородное слово киллера, – хмыкнул я, незаметно сдвигаясь в сторону.
– Я не киллер. Но кодекс чести имею.
– И что в этом кодексе написано? Убивать первого встречного? – с сарказмом спросил я.
