Я не верила, я не хотела верить. Это не могло быть правой. Мой папа, мой любимый и всегда заботливый папа… Он любит только маму и нас, своих детей. Он не мог так предать нас. Просто не мог.
Я выскочила из машины, потому что стало невыносимо душно. Кажется, заканчивался кислород и нечем было дышать. И улица… она, она не спасала. Я подошла к лавочке и рукой схватилась за спинку. Только бы не упасть, только бы не упасть.
Сзади подхватили мужские руки, и я спиной улеглась на грудь Алана. Знала его запах и почему-то доверяла. Вдруг стало легче, свободнее, и получилось вдохнуть полной грудью.
– Если ты сейчас же не успокоишься, мы поедем домой.
– Алан, – выдохнула я, но сил повернуться не было, – скажи, что ты не шутишь, что это не розыгрыш.
– Это была бы слишком жестокая шутка, малышка.
– Но почему, почему так происходит. Почему мужчины такие жестокие?
По моим щекам катились слезы. Кричать больше не хотелось, скорее, наоборот, появилась дикая слабость и усталость. Вот так быстро я выматывалась, будучи беременной. Вдруг захотелось оказаться в любящих объятиях и ощутить себя маленькой девочкой, которую спрятали от всего мира. И не придумав ничего лучше, я медленно повернулась к мужу и положила голову ему на грудь.
– Почему-то все так не справедливо в жизни.
– Как думаешь, может, я тебе встретился по справедливости?
Я сглотнула и медленно подняла голову. Взгляд встретился с карими глазами, в которых плескались какие-то теплые чувства. По крайней мере, мне так казалось.
Его губы были рядом с моими губами, и вдруг так захотелось их поцеловать, но разум выдал другое.
– Ты первый, кто побежит трахать другую бабу.
– Какого х*я ты так обо мне думаешь? – возмутился он, схватив меня двумя руками за лицо.
Теперь его взгляд поменялся на злой, и мне стало не по себе.
– Папа – примерный семьянин, и то предал нас. А ты…
– Что я?
– По крайней мере, до встречи со мной, ты явно был бабником.
– Конечно, Маша, я не жил монахом, и как ты можешь заметить, очень люблю секс. Но, кажется, у нас с тобой все серьезно, не так ли?
– Этого я не знаю. Вдруг завтра я тебе надоем, и ты меня выгонишь.
– А если у меня все серьезно с девушкой, то я налево не хожу. А, может, тебе напомнить, Машенька, кем я тебе являюсь?
– Штамп в паспорте не остановит никого.
– Ты права. Но остановит уважение, если оно есть.
– Ты меня уважаешь?
– Мы пойдем домой к твоим родственникам, или хватит на сегодня стресса?
Красиво Алан ушел от ответа, но, возможно, он мне сейчас и не требовался?
– Пойдем. Но только ради Степашки.
Я специально попросила Алана подняться по ступенькам. Таким образом я оттягивала время встречи с мамой. Мне было очень больно от того, что мне рассказал муж, и я боялась посмотреть в глаза отца. Боялась увидеть в нем предателя, коим он и оказался.
Для меня моя семья разрушена. Ее больше нет, той прежней – счастливой, благополучной, настоящей. Все было фальшью и, возможно, с самого начала.
– Маш, я прошу тебя, давай без нервов, хорошо? Подумай о ребенке, – произнес Алан, когда мы остановились около двери родительской квартиры.
Я кивнула, а он нажал на звонок. Открыли почти сразу, и как же я удивилась, увидев своего братика.
– Степашка, привет, дорогой мой.
– Маша, Маша, ты приехала. Я так рад!
Он тут же кинулся мне в объятия, а я от счастья заплакала. Так сильно скучала по братику, что просто не смогла сдержать слез радости. Надеюсь, Алан меня поймет.
– Приехала, братик. Очень-очень соскучилась по тебе.
– И я соскучился. Ты так редко бываешь дома.
– Прости, милый, просто у меня теперь и своя семья есть, – конечно, это было не оправдание, но признаваться Степашке в истиной причине своего отсутствия я не собиралась.
– Я знаю, что ты с мамой поругалась, – прошептал он так, что могла слышать только я и Давыдов.
Я глянула на мужа, который от услышанного крепко сжал челюсти.
– Но я все равно вас очень люблю. Пустишь нас в квартиру?
– Конечно! – тут же обрадовался он, что я не собираюсь уходить так скоро. – А ты меня познакомишь со своим другом?
Он тут же бросил взгляд на моего спутника, и я улыбнулась, отчего-то обрадовалась.
– Да, Степашка. Познакомься, Алан – мой муж.
– Ого! Здраствуйте, Алан.
– Привет, Степан. Рад знакомству.
Алан протянул ему руку, и братишка с удовольствием вложил в его большую ладонь свою детскую.
Мы вошли в квартиру, и стоило только сбросить обувь, как мое хорошее настроение тут же исчезло. Из гостиной вышла мама в обнимку с папой. Это шутка такая?
– Привет, родители. Пап…
– Привет. Давно тебя не было, – заметил папа, хмурясь.
– У меня не было твоего номера нового, я ждала от тебя звонка, но ты не позвонил, – пожала плечами и тут же почувствовала на них мужские руки.
– А прийти?
– Степашка, сходи пока в свою комнату, поиграй. А я позже к тебе зайду.
Я не хотела, чтобы он слушал нашу ругань, это было бы жестоко по отношению к ребенку.
– Хорошо, Машунь. Вы только не ругайтесь.
Я улыбнулась брату, и, дождавшись, когда он закроет дверь в свою комнату, посмотрела на родителей.
– Что происходит?
– Чего решила в гости пожаловать? – уточнила мама строгим голосом, от которого не стоило ожидать ничего хорошего.
– В гости? А разве это не мой дом, как и ваш?
– Бесстыдница. Опозорила нашу семью…
– Стоп, ПАПА, – грубо перебил Алан и убрал меня за свою спину. – Откуда гонор? Ты уверен, что именно Маша опозорила вашу семью?
У меня не было сил, я склонила голову и уперлась лбом в спину Алана. Закричать, в голос, проораться, чтобы сверху меня кто-нибудь услышал и понял, насколько мне больно.
– Подумать не могла, что моя собственная семья ненавидеть меня будет. А за что? – прошептала, так и стоя позади. – За то, что я хотела хоть как-то помочь вытащить отца из тюрьмы.
– Чем ты хотела помочь? Раздвинув ноги?
Алан тут же от меня отпрянул, от чего я едва не упала, потеряв опору, а в лицо отца полетел тяжелый кулак.
– Ааа! Тиран, прекрати! – закричала мама, тут же бросившись к отцу.
Муж вернулся ко мне и сразу же утащил в объятия, а папа стоял, согнувшись и вытирал кровь с лица. От его боли мне не было больно. Боль была лишь от предательства…
