Как только в Париже было получено известие об этой смерти, к императору послали курьера. Госпожа Мюрат тотчас же поехала в Гаагу, и через несколько дней императрица отправилась в Брюссель, куда Луи привез свою жену и своего младшего сына, чтобы поручить их заботам императрицы. Он все еще выказывал глубокую скорбь и очень заботился о королеве Гортензии, которая пока не пришла в полное сознание.
Было решено, что после того, как она отдохнет немного в Мальмезоне, ее отправят на несколько месяцев в Пиренеи, куда позднее приедет к ней ее царственный супруг. Пробыв сутки в замке Лекен близ Брюсселя, король возвратился в Голландию, а императрица, ее дочь со вторым сыном и великая герцогиня Бергская, не особенно расположенная утешать двух особ, которых ненавидела, возвратились в Париж. Ремюза, сопровождавший императрицу во время этого печального путешествия, рассказывал мне по возвращении о той заботливости, которую выказывал Луи по отношению к своей жене, и говорил, что, как ему казалось, это не нравилось госпоже Мюрат.
Госпожа Луи Бонапарт прожила в Мальмезоне две недели очень замкнуто и в подавленном настроении. В конце мая она уехала на воды в Котрэ. Королева казалась ко всему равнодушной; у нее не было ни слез, ни сна; она не произносила ни слова и только пожимала руку тем, кто говорил с ней; ежедневно в тот час, когда умер ее сын, с ней делался сильный припадок. Я никогда не видела такого ужасного страдания. Она была бледна, неподвижна, с остановившимся взглядом; ее вид вызывал слезы; тогда она обращалась со следующими немногими словами: «Почему вы плачете? Он умер, я это знаю; но уверяю вас, что я нисколько не страдаю, я ничего не чувствую»
[144].
Во время этого путешествия страшная гроза сильно потрясла королеву, и это вывело ее из оцепенения: в день смерти ее сына также случилась гроза, и, когда теперь раздался гром, она внимательно прислушалась. Удары усиливались, и это вызвало у нее сильный нервный припадок, за которым последовали потоки слез; с этой минуты к ней вернулась способность страдать и чувствовать, и она предалась сильному горю, которое с тех пор никогда не могло совсем затихнуть.
Она старалась бежать от самой себя, утомляя себя постоянной ходьбой; находясь всегда в состоянии крайнего возбуждения, она проходила долины в Пиренеях, взбиралась на скалы, отваживалась на самые опасные восхождения. Случай свел ее в Пиренеях с Деказом, тогда еще молодым, неизвестным
[145] и, подобно королеве, переживавшим тяжелую утрату. Он потерял свою молодую жену
[146], был болен и печален. Они встретились и поняли друг друга в своем горе. Возможно, госпожа Луи, слишком несчастная для того, чтобы соблюдать приличия, не желала сближаться с людьми, для нее безразличными, и была доступнее для человека, который страдал так же, как и она сама. Деказ был молод и довольно красив, – праздная жизнь на водах и желание посплетничать привели к тому, что их отношениям придали известное значение. Королева была в слишком исключительном положении, чтобы замечать что бы то ни было. При ней были молодые, преданные ей со времен пансиона придворные дамы, которые заботились только о ее здоровье и желали хоть чем-нибудь облегчить ее страдания. Между тем в Париж были отправлены письма, в которых имелись намеки на королеву и Деказа.
В конце лета король Луи поехал к своей жене на юг Франции. Кажется, он был растроган при виде бедной матери и единственного сына, оставшегося у нее в живых. Свидание было сердечным с обеих сторон. Супруги, которые с давних пор жили совершенно отчужденно, сблизились, и в результате этого у них родился третий сын
[147]. Возможно, что, если бы Луи тотчас же возвратился в Гаагу, это сближение было бы продолжительным, но он возвратился со своей женой в Париж, а это сближение задело и обеспокоило госпожу Мюрат. В этот период я часто слышала от императрицы, что дочь ее была глубоко тронута огорчением своего мужа и повторяла, что, страдающий и расстроенный, он создал между ними новую связь и она могла бы простить ему прошлое. Но госпожа Мюрат заронила новое беспокойство в душу своего брата, – так, по крайней мере, думала императрица на основании достоверных сообщений. Госпожа Мюрат передала Луи, как будто бы сама ничему не веря, все сплетни о встречах королевы с Деказом; она дошла до того, что сообщила ему о подозрениях относительно причины ее новой беременности. Этого было более чем достаточно, чтобы вызвать ревнивую подозрительность Луи. Я не могу сказать теперь, видел ли он Деказа в Пиренеях или ему говорила о нем жена; не придавая никакого значения этой встрече, она часто рассказывала при свидетелях, что была тронута этим горем и состояние несчастного человека внушало ей сожаление.
