Цивильный лист достиг во Франции при Бонапарте суммы в двадцать пять миллионов, кроме того, имелись леса и коронные домены, приносившие три миллиона, и цивильный лист Италии в восемь миллионов, из которых четыре миллиона император отдал принцу Евгению. В Пьемонте по цивильному листу и от доменов выходило три миллиона; когда принц Боргезе был назначен губернатором Пьемонта, он стал получать половину; наконец, четыре миллиона из Тосканы он делил с госпожой Баччиокки, великой герцогиней Тосканской. Таким образом, точный доход императора составлял 35 500 000 франков.
Бонапарт лично распоряжался большей частью секретных расходов министерства иностранных дел и театральной кассой, составлявшей 1 800 000 франков; из них только 1 200 000 были предназначены на поддержку театров, а остальное раздавалось в качестве наград актерам
[106], артисткам, писателям и даже придворным чинам. Кроме того, император располагал всей кассой полиции, за вычетом расходов по этому министерству; а эта касса представляла ежегодно довольно значительную сумму, так как составлялась из дохода с карт (который достигал тогда больше четырех миллионов
[107]), доходов от всех газет (что должно было составить около миллиона) и, наконец, дохода от гербовой бумаги, паспортов и разрешений носить оружие.
Доходы с налогов, взимаемых во время войны, были причислены к экстренным; ими Бонапарт распоряжался по собственной фантазии. Часто он сохранял себе из них значительную долю, чтобы покрывать расходы по войне с Испанией и громадные приготовления к московской кампании. Наконец, он реализовал значительную часть из них, обменяв на звонкую монету и бриллианты, которые хранились в подвалах Тюильри и служили ресурсом во время войны 1814 года, когда истощились все другие ресурсы.
Самый строгий порядок царил при дворе Бонапарта: доходы каждого были довольно значительны, но все было урегулировано таким образом, что ни один придворный не мог ничего расхитить из того, что ему было доверено. Высшие придворные чины получали 40 000 франков. В два последних года своего царствования император назначил большие суммы денег, помимо жалованья, лицам, занимающим высшие придворные должности.
Гофмаршал, обер-камергер и обер-шталмейстер получали по 100 000 франков, обер-егермейстер – 80 000 франков, обер-церемониймейстер – 60 000, интендант и казначей получали по 40 000, первый префект дворца и придворные кавалеры императрицы – по 30 000.
Мой зять Нансути некоторое время был первым камергером императрицы, но когда это место было упразднено, он сделался первым шталмейстером императора. Статс-дама получала 40 000, первая придворная дама – 30 000. Из восемнадцати камергеров самые старые получали различно, 12 000, 6000 или 3000 франков, в зависимости от воли императора. Для других это звание было только почетным.
Притом император ежегодно регулировал расходы, касающиеся дворца, и это увеличило зависимость, так как ни у кого не было уверенности в своей судьбе. Шталмейстеры получали 12 000 франков, префекты дворца или дворецкие – 15 000, церемониймейстер – столько же. Каждый из лейтенантов получал 24 000, так же как и придворные чины. Гофмаршал двора осуществлял верховный надзор за всеми расходами относительно стола, прислуги, освещения, отопления и т. п. Эти расходы достигали почти 2 000 000 франков.
У Бонапарта был обильный стол и изысканная сервировка; серебряная посуда была очень красива, в большие праздники и во время торжественных обедов сервировали позолоченным серебром. У госпожи Мюрат и принцессы Боргезе и вовсе вся посуда была из позолоченного серебра. Гофмаршал двора носил малиновую одежду, вышитую серебром. Префекты дворца носили тот же цвет, но меньше вышивок.
Расходы обер-шталмейстера простирались от трех до четырех миллионов. У него было около 1200 лошадей; экипажи были скорее прочными, чем изящными; все они были выкрашены в зеленый цвет.
У императрицы было несколько экипажей и красивые коляски, но не было своей конюшни.
Обер-шталмейстер и остальные шталмейстеры носили темно-синий костюм, вышитый серебром.
В ведомство обер-камергера входила служба в апартаментах, наблюдение за гардеробом, за спектаклями при дворе, празднествами, за музыкой в капелле, за камергерами императора и императрицы. Все эти расходы не превышали 3 000 000. Камергер носил красный костюм, вышитый серебром. Обер-церемониймейстер имел бюджет, и вовсе не превышавший 300 000 франков, он носил лиловый костюм с серебром. Обер-егермейстер – 700 000 франков; костюм был зеленый с серебром.
Обстановка находилась в ведомстве интенданта, так же, как и здания. Эти расходы составляли от пяти до шести миллионов.
Таким образом, издержки каждого года доходили до пятнадцати или шестнадцати миллионов.
В последние годы император построил еще некоторые здания, так что этот расход увеличился.
Ежегодно он заказывал в Лионе обивку и мебель для различных дворцов. Это делалось для того, чтобы поддержать мануфактуры города. Кроме того, ежегодно покупали прекрасную мебель из красного дерева и т. п. Фарфоровые фабрики получали заказы на целые сервизы необыкновенной красоты. После возвращения короля все дворцы нашли заново отделанными, а склады – полными мебели.
Вместе с тем расходы в самые затратные годы, в годы коронования и венчания, не превышали двадцати миллионов.
Расходы Бонапарта на туалеты были определены в бюджете в 40 000 франков. Иногда они немного превышали эту сумму. Во время кампаний приходилось посылать для него белье и платье в несколько мест сразу. Он быстро и сильно пачкал все, что носил, малейшее стеснение заставляло его бросать одежду, так же, как и малейшая разница в тонкости сукна или белья. Он всегда говорил, что хотел бы одеваться как простой офицер его гвардии, всегда ворчал на то, что его заставляли тратиться, по его словам, но по фантазии или неловкости часто создавал необходимость возобновлять свой костюм. Среди других разрушительных наклонностей нужно упомянуть привычку Бонапарта мешать огонь в камине ногой, сжигая таким образом свои башмаки и сапоги, особенно когда он предавался гневу; тогда, сердясь и разговаривая, он резко отбрасывал головни в камине, около которого стоял.
Ремюза был в течение нескольких лет хранителем его гардероба, не получая за это жалованья. Когда его сменил Тюренн, камергер, ему назначили 12 000 франков.
Каждый год император сам составлял бюджет расходов двора – с самым мелочным вниманием и замечательной бережливостью. В течение трех последних месяцев года каждый, кто стоял во главе ведомства, составлял бюджет расходов на следующий год. Когда эта работа бывала окончена, собирался совет, и все тщательно обсуждалось. Этот совет состоял из гофмаршала, который в нем председательствовал, придворных чинов, коменданта и хранителя коронной казны. Расходы по дому императрицы были в ведении главного камергера, который и заносил их в свой бюджет. На этих советах гофмаршал и хранитель казны должны были защищать интересы императора. Когда обсуждение заканчивалось, гофмаршал приносил бюджеты Бонапарту, который сам их просматривал и затем возвращал, отметив на полях свои замечания. Через некоторое время на следующем совете председательствовал уже сам император, который еще раз обсуждал каждую статью расходов. Эти обсуждения продолжались обыкновенно в течение нескольких советов; затем бюджеты, врученные всем, кто стоял во главе ведомств, переписывались набело и переходили в руки интенданта, который окончательно их вырабатывал с императором в присутствии гофмаршала. Тут точно определяли все расходы, и очень редко кто-нибудь из придворных мог добиться того, чего просил.
