Я даже не могла показать свой страх, от которого все внутри обмирало. Я чувствовала, что если сделаю это, перепуганные женщины точно запаникуют, и тогда я с ними точно не справлюсь.
Нам понадобилось всего несколько минут, чтобы каждый получил по одеялу. Садовник с печником тщательно заперли двери, вставив в железные скобы тяжелые металлические засовы. Мы расставили лавки вокруг люка в центре пола, притушили фонари, экономя масло, и молча замерли на своих насестах. Три корзины с хлебом и водой стояли рядом – это было все, что служанки успели схватить в кухне.
Едва мы закрылись, как по полу и стенам будто пробежала едва заметная дрожь, отдаваясь тяжелым гулом.
– В стену, кажись, попали, – шепотом сообщил конюх, не отрывая взгляд от двери.
Все остальные, точно так же напряженно, гипнотизировали двери, будто ждали, что вот-вот сюда ворвутся враги.
– Почему даханны напали на нас? – пробормотала я. – Если им нужен эйр, то почему они не пытаются захватить "Тамрис", а обстреливают особняк?
Они недоуменно переглянулись.
– Никто не знал, что эйр в Монтероне, – уверенно заявила Бретта, – только его люди. Но в нас можете быть уверены, мы лучше умрем, чем выдадим хозяина этим шеалам!
– Тогда что им нужно? Неужели, проходили мимо решили пострелять для острастки?
Меня прервал тихий всхлип. Я подняла фонарь повыше, разгоняя полумрак.
– Вилма? – я узнала молоденькую служанку, помогавшую на кухне. – Ты плачешь?
Девушка подняла мокрое от слез лицо и вдруг кинулась мне в ноги. Я даже опешила, когда она схватила меня за подол, заставляя нагнуться к ней, и едва не выпустила фонарь.
– Простите, эйрина, меня, простите, – услышала я ее сбивчивый шепот, – я знаю, что должна была сразу рассказать, но клянусь! Я ни о чем таком не думала!
Я поставила фонарь на землю и хорошенько встряхнула девчонку за плечи.
– Прекрати истерику! Быстро говори, в чем дело?
– Р-режина, – всхлип, – она х-хвасталась… хвасталась… что скоро уедет… что ее х-хозяйка заберет в Теннар-гион.
– Куда? – не поняла я.
– В столицу Амидарейна, – сухо бросил дворецкий и буквально пригвоздил Вилму к месту суровым взглядом.
– А хозяйка это… – медленно проговорила я, все еще не веря.
–… Эстель! – закончила за меня Бретта, выплюнув это имя с нескрываемым отвращением. – Вот дрянь!
– Не может быть! – я в растерянности потерла холодные руки и огляделась.
В подвале было довольно прохладно, по бетонному полу стелился сквозняк, от которого в тонких туфлях сводило пальцы. Люди вокруг меня кутались в шерстяные одеяла и мрачно переглядывались.
– Значит, эйрина Эстель каким-то образом связалась с имперцами и сдала нашего эйра с потрохами, – глубокомысленно изрек садовник.
– Да какая она эйрина?! – возмутилась домоправительница. – Дрянь она белобрысая! Вот чуяло мое сердце, что так и будет! Сколько раз предупреждала эйра, да разве ж он меня будет слушать?
И она запричитала, заламывая руки, поминая неизвестных мне богов и перемежая жалобы с проклятиями.
Вилма все еще продолжала рыдать мне в подол. Это начинало раздражать.
Я решительно встала и заставила подняться девушку, грубо сунула ей в руки носовой платок:
– Вытри сопли и успокойся.
Кажется, мое прежнее хладнокровие вернулось ко мне.
Я обвела всех собравшихся бесстрастным взглядом.
– Если имперцы ищут эйра, то уйдут сразу, как только поймут, что его здесь нет, – заявила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – нам нужно только переждать.
– Не все так просто, – покачал головой печник, – даханны не уйдут, пока не разрушат Монтерон до основания. Это их особая манера.
– Тогда будем молиться, чтоб пришла подмога, – прошептала я помертвевшими губами и поплотнее запахнула на груди одеяло. Ледяной холод сжал мое сердце.
Глава 32
Мы находились так глубоко под землей, что звуки боя до нас почти не долетали. Разве что иногда гудело над головой, да сыпалась пыль из щелей. Но все равно, мы каждый раз втягивали головы в плечи, а губы сами собой начинали шептать молитвы.
Но хуже всего была неизвестность. Смог ли Элайя успеть прорваться к городу? Или мальчишку сняло шальным снарядом? Разрушена ли стена? Или защитники продолжают обороняться? А корабли? Они по-прежнему дрейфуют в прибрежных водах или уже пришвартовались и высадили пехоту?
Сейчас я жалела, что не смогла рассмотреть суда противника: если это линкоры, то на каждом из них не меньше роты морских пехотинцев! Они просто сомнут защитников крепости, задавят их числом!
Внезапный грохот раздался прямо над нашей головой. Помещение содрогнулось до самого основания, с потолка полетели куски штукатурки. Мы поспешно прикрывали головы, накидывая одеяла.
– Прямое попадание! – выкрикнул один из конюхов, падая на пол.
Второй удар заставил нас повалиться, как шахматные фигуры, сметенные с доски небрежной рукой. Кто-то зашипел от боли, кто-то закричал. Несколько фонарей разбились, горящее масло растеклось, но быстро потухло: гореть было нечему, везде один бетон. Зато теперь мы оказались в полумраке, да еще в воздухе стояла известковая пыль от обвалившейся штукатурки.
Кто-то сжал мою руку холодными пальцами. Я с трудом заставила себя привстать на колени и оглянулась. За меня цеплялась одна из молоденьких служанок. Ее лицо казалось бескровным, в расширенных зрачках застыл ужас.
– Мне страшно! – выдохнула она, глядя невидящим взглядом сквозь меня. – Я не хочу быть похороненной заживо.
– О чем она? – я растерянно посмотрела на остальных.
– Если даханны начнут прицельно бомбить дом, то нас завалит в этом подвале. Мы не сможем выбраться, – мрачно процедил печник, отряхиваясь от пыли.
– Это правда, – добавил садовник, – надо уходить через подземный ход.
Все дружно посмотрели на литой люк в полу.
– Попробуйте его открыть, – сдаваясь, пробормотала я, – пока у нас есть свет.
Один из конюхов, тот, что помоложе – рослый, мускулистый ниданг – на коленях подполз к люку, ухватился за скобу, прикрученную толстыми, заржавевшими болтами, поднялся на ноги и резко дернул. Крышка не сдвинулась ни на дюйм.
– Вдвоем надо, – прохрипел он, – и посветите кто-нибудь, ни шеала не видно!
Пожилой садовник схватил последний фонарь, поднимая его повыше, печник вызвался помочь с люком. Вдвоем, ухватившись руками за железную скобу и упершись ногами в землю, мужчины с надрывным стоном потянули на себя тяжелую крышку подземного хода.
Мы все замерли, молясь за успех, мне даже на миг показалось, что крышка поддалась!
