Открыв глаза, я уставилась на светящуюся картинку. Не знаю, что происходило там в те мгновения, пока я приходила в себя, но теперь над багровым артефактом виднелась размытая фигура из темного тумана, и в этой фигуре четко улавливались демонические черты. Огромный мощный торс со вздутыми мышцами, перевитый веревками вен, лоснящаяся кожа цвета эбенового дерева, короткая жесткая щетина, покрывающая бычий затылок и темя, оставляя абсолютно гладкой кожу на висках и возле заостренных ушей… И лицо, точнее то, что казалось лицом: маска воплощенного зла, порока и ужаса, искривленная хищной усмешкой, открывавшей треугольные зубы, усеявшие его рот острыми иглами.
Так вот какими были Изначальные драхи! Демоны, пришедшие из других миров во времена Разлома!
Меня передернуло от страха и отвращения, а на коже выступил холодный и липкий пот…
– Это истинный артефакт императорского рейна! – провозгласил главный старейшина и взмахнул рукой. – Асторгрейн принимает ваш обет.
Весь зал повторил его жест, подтверждая, что сделка состоялась. Лейс молча поклонился, не сдерживая горделивой усмешки, сделал странный жест руками, будто дым разгонял, и видение древнего демона истаяло прямо на глазах. Ну да, принц наверняка знал, что такую редкостную и магическую штуку вряд ли кто-то из претендентов сможет оспорить.
Я вздохнула, откидываясь на подушки. Теперь предстояла менее интересная часть, ведь остальные претенденты меня не интересовали, и их обеты тоже, не считая самого последнего, моего Эйдена.
Я украдкой улыбнулась сама себе, будто боялась, что кто-то увидит мою улыбку и украдет мое счастье. Но внутри ничего не шевельнулось. Всегда при мысли об Эйдене меня наполняло тепло моей шайенской половины, а теперь внутри царила лишь пустота…
Испуганная, я приподнялась и села в кровати, положив кристалл на подушку. В его свете продолжали меняться картинки, двигались фигурки, слышались голоса, но я уже не обращала внимания. Я пыталась сообразить, как, когда и где я перестала чувствовать связь с Эйденом – и не могла вспомнить.
Мне стало страшно…
Я зажмурилась, пытаясь нащупать внутри себя ту хрупкую нить, которая еще недавно нас соединяла, но она исчезла, будто ее никогда и не было. Было такое ощущение, словно меня обманули или обокрали: неверие, разочарование, глубокое чувство потери наполнили меня, заставляя всхлипнуть и задрожать.
"Эйден! – позвала я мысленно, понимая всю тщетность своих усилий. – Эйден… Эйден!!!"
Но ответом мне была тишина…
– Претендент номер пятнадцать, Кайре Эрдвей Маллокен из Дардрейна! – ворвался в мои невеселые мысли звучный голос герольда, и я встрепенулась, услышав знакомое имя.
В зал Выбора из распахнутых ворот шагнул абсолютно незнакомый мужчина: невысокий, коренастый, с суровым, испещренным шрамами лицом и – уже немолодой. Воин-даханн, находящийся на закате своих лет, в том возрасте, когда его сотоварищи отправляются искать смерти в бою.
Я смотрела на него и не понимала, неужели в таком возрасте он действительно решил жениться? Или это какая-то интрига, придуманная Эйденом для моего спасения? Что задумал этот безумный полукровка?! Теперь я не могла об этом узнать, оставалось лишь довериться и ждать.
– Эйр Маллокен уже не молод, – заметил главный старейшина, складывая пальцы в замок и устраивая на них подбородок. Из-под серебристых бровей претендента блеснул острый, как бритва, взгляд. – Но Право Выбора дается каждому, кто пожелал объявить о своем Обете. Что предложишь ты, благородный эрзун, за честь владеть Жемчужиной Асторгрейна?
– Я приведу на плаху самого дерзкого и самого неуловимого пирата Амидарейна, бунтовщика и изменника, предателя и ренегата Эйдена Даннахана! – произнес даханн неожиданно глубоким и низким голосом, в котором чувствовалась сталь. – Проведу его, закованного в кандалы, по центральной улице Лиссавии и возложу его голову к ногам невесты…
На этом месте я почувствовала такое сильное головокружение, что вынуждена была закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не слышать дальнейших слов, но глупая фантазия тут же в красках нарисовала кровавую сцену перед внутренним взором. Дощатый, грубо сколоченный эшафот, окровавленная плаха и мертвая голова, лежащая в пыли у женских ног…
– Достойный Обет! – услышала я задумчивый голос главного старейшины и вновь уставилась на экспозиум. – Учитывая, что этот предатель и бунтовщик попортил нам немало крови и постоянно призывает к непокорству подвластные нам племена… Но знает ли досточтимый эйр Маллокен, что Эйден Даннахан не только отступник, но еще и наследник нидангского трона? Нам известно, что именно он стоит во главе заговора против Империи. Хватит ли маленькому провинциальному рейну времени и сил, чтобы поймать того, за кем много лет безуспешно гоняется весь имперский флот? Не останется ли этот Обет неисполненным, превратившись в позор?
В голосе старейшины чувствовалась явная издевка. Но Кайре Маллокен оставался по прежнему невозмутимым. Спокойно выслушав эту тираду, он слегка поклонился и произнес:
– На все воля Двуликого.
– Да будет так. Мы признаем твой Обет принятым. Ищущий да обрящет, – и главный старейшина взмахнул рукой, подтверждая ставку.
Еще пару минут я наблюдала, как последний претендент на мою руку удаляется из зала Выбора, а потом сияние начало тускнеть, картинка терять свою четкость, звук пропал – и вот уже рядом со мной остался лежать лишь мутный маленький кристалл, потерявший свою прозрачность и блеск.
Я завернула его назад в платок и засунула под подушку. Утром скажу Рейле, чтоб избавилась от этой улики.
В голове крутились слова старейшины, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Так Эйден не просто лишенный титула аристократ, он еще и наследник древнего нидангского рода, раз является претендентом на его трон… Неужели его мать была из королевского рода?
Я напрягла память, вспоминая, что мне известно. Отец Эйдена встретил его мать во время одной из своих кампаний в нидангских водах, она была полукровкой, с примесью шайенской крови… Родила ему двух сыновей… Впоследствии он вернулся в Амидарейн вместе с детьми, попал в руки фанатиков и потерял одного ребенка… И я абсолютно ничего не могла вспомнить о той, что стала матерью его детей. Кто же она? И что с ней стало? Почему отец Эйдена вернулся на родину без нее?
От всех этих мыслей разболелась голова. Я свернулась клубочком, натянула одеяло на самые уши и всхлипнула. Накатила такая беспросветная жалость к себе, что слезы полились сплошным потоком. Морозящая пустота внутри стала для меня откровением, странные события, происходящие вокруг – пугали… Я чувствовала, что все это не с проста, вот-вот что-то должно случиться. Что-то, что перевернет мою жизнь, только вот в какую сторону – этого я не знала.
Глава 23
Последующие дни я проводила за изучением Кодекса даханни, плетением кружев и редкими встречами с обитателями Саммельхора. Старалась держаться подальше от Иэлениль и ее родственниц, но совместные ужины никто не отменял. Приходилось держать хорошую мину при плохой игре: растягивать губы в любезной улыбке, глупо кивать и хлопать ресничками на все вопросы и предложения, больше похожие на завуалированный приказ. Прогуляться в сад – пожалуйста, посетить старшую даханни в ее покоях – пожалуйста, дать ей подпитаться от меня – тоже, пожалуйста. Во мне словно отключили инстинкт самосохранения, и я безропотно подчинялась, не имея ни сил, ни желания сопротивляться ментальному давлению Иэлениль.
