Глава 1
План на миллион
– Куда вы меня везете? – задала я водителю вопрос, очень стараясь, чтобы не дрожал голос.
Но ответа не получила и даже взгляда в зеркало не удостоилась. А машина, тем временем, выехала за город.
Страшно-то как, аж ладони потеют. Но еще страшнее мне было бы, не решись я на это.
Вскоре машина свернула с трассы, и я увидела небольшой поселок, застроенный даже не коттеджами, а мини дворцами. Возле одного такого, на половину прячущегося за высоким забором, мы и остановились. Не успела я подумать еще хоть о чем-то, как ворота в заборе плавно разъехались в стороны.
К дому вела широкая аллея, но сразу за воротами водитель свернул направо и медленно покатил вдоль забора.
Территория вокруг особняка показалась мне поистине огромной, и где-то там, в глуби сада, прятался небольшой деревянный домик, к которому мы и подъехали.
– Вылезай, – велел водитель, и это было первое, что я от него услышала.
Спрашивать его о чем-то было бесполезно, и я молча покинула машину, прихватив свой рюкзак, куда в спешке покидала самое необходимое. Надеюсь, я ничего не забыла. Ну а если и забыла, то неделю могу без этого потерпеть.
Всего неделю! Даша, тебе нужно продержаться всего неделю, – уговаривала я себя, стараясь не терять присутствия духа. Но все равно, коленки тряслись, когда шла за водителем к крылечку и ждала, пока он не отопрет дверь.
– Держи, – протянул он мне ключи. – Правила знаешь. Жди.
Домик оказался небольшим, но полностью нашпигованный всем современным, делающим нашу жизнь удобной. Гостиная была обставлена бежевой кожаной мебелью, этажерками и столиком из стекла. Пол устилал пушистый ковер, а окна занавешивали синие портьеры. Имелась тут и плазма чуть ли не во всю стену, и электрический камин.
Из гостиной вели двери в спальню и кухню. На кухне чего только не было из техники, впрочем, разготавливаться тут я точно не планировала. А спальню так и вовсе предпочла не разглядывать – только рюкзак и забросила туда. А потом принялась ждать, не сомневаясь, что скоро придет тот, чьим трофеем на неделю я и стала. Добровольным трофеем, отчетливо понимая, для каких целей меня тут будут использовать.
Двумя днями ранее
Входная дверь шарахнула так, что я аж подскочила на стуле. Следом громыхнула дверь в ванную, и в квартире повисла тишина.
– Ир?.. – позвала я, посмотрев на часы.
Половина десятого. Что-то она сегодня рано. И почему молчит? Ах, ну да, она же в ванной. И все же, я решила проверить, все ли у сестры в порядке.
Дверь в ванную была заперта, но ни шума воды, ни каких-либо других звуков я не расслышала. Это уже настораживало.
– Ир, ты там? – спросила я и снова подергала ручку двери. – Не молчи, не играй на нервах.
– Проваливай, – раздалось гнусавое за дверью.
Она там плачет, что ли? И это моя сестра? Да я ее с детства плачущей не видела.
– Открой дверь, или я выломаю ее, – строго проговорила я.
Сестра вернулась домой не ночью. Она плачет. Значит, случилось у нее что-то серьезное. И хоть мне совершенно не хотелось вникать в ее проблемы, когда и своих хватало, но оставить все так я тоже не могла.
– Все! Я иду за молотком. Перед соседями потом сама оправдываться будешь…
Сработало, не успела я сделать и двух шагов. Дверь в ванную распахнулась и к косяку привалилась зареванная Ирка. Косметика у нее размазалась, волосы растрепались.
– Видок тот еще, – скептически заметила я. – Рассказывай.
– Не делай вид, что тебя интересует что-то кроме твоей дурацкой учебы.
Ира прошла на кухню, достала из шкафчика бутылку вина, что осталась нераспитой после нашего дня рождения. Откупорила ту и налила себе полный бокал.
– Будем здоровы, сестричка! – произнесла она тост и одним махом осушила бокал.
Если Ира пьет, значит дела совсем плохи. Обычно сестра не пила даже мало. От капли спиртного у нее трещала голова.
– Держи, – принесла я из ванной молочко для снятия макияжа и ватные тампоны. – Сядь, приведи себя в порядок и расскажи мне уже все.
Нет, ну я верю в пословицу, что любовь зла… Но не до такой же степени! Месяц назад Иру отчислили из института за регулярные прогулы и хвосты по всем предметам. От родителей нам это пока удавалось скрывать. Вот уже год, как сестра перепутала день с ночью – днем она спит, а по ночам шляется где-то. Эта ее гламурная жизнь изменила ее до неузнаваемости и не только внешне. А мажор Гена, с которым встречалась Ира, казался мне пустышкой в красивой обертке, у которого есть все, кроме ума. И последнему я только что получила подтверждение.
– А он чем думал, когда тратил чужие деньги? – поинтересовалась я.
– Ж…ой он думал! – скривилась Ира.
– Точно! – усмехнулась я. – Ну пусть у папочки своего попросит, делов-то.
– В том-то и дело, что не может. Отец его на камчатку упечет, если узнает. А я что буду делать?
– Поедешь за ним, как жена декабриста.
– Даш, хватит уже! Дело серьезнее, чем ты думаешь. У Гены есть два дня, чтобы отдать деньги. И должен он серьезному дельцу, с криминальным прошлым.
– И что? Если не отдаст, тот его убьет?
Время шло, я же глазам своим не верила. Но на лице сестры читала подтверждение своим словам.
– Мне кажется, ты драматизируешь, Ир. Кто сейчас убивает за деньги? Ну пусть твой Гена обратится в полицию…
– Даш, не знаешь ты жизни, – вздохнула Ира. – За деньги убивают всегда. А за этим гадом точно не заржавеет, – наполнила она снова вином бокал.
Завтра она будет умирать с похмелья, – подумала я, но ничего говорить не стала. Хочет пить – пусть, может, полегчает, и жизнь не будет казаться такой уж мрачной.
Вино развязало сестре язык, и еще битый час я слушала, как она любит своего Гену, как ей его жалко, и что ситуация у них безвыходная. Я же, слушая ее, убеждалась в мысли, что глупость не лечится. Но сестру мне было жалко. Да и знала я, что любит она своего мажора, хоть и считала его типичным представителем козлов из пословицы. Наверное, еще и потому всю себя посвятила учебе, а не парням.
На следующий день
Ира только уснула, после того как ее очередной раз вывернуло наизнанку, как зазвонил ее сотовый. Схватив телефон и убрав звук, я выскочила из спальни, а потом сделала то, чего никогда не делала, – ответила на звонок. Потом я и самой себе не могла разъяснить, зачем.
– Привет, красотка, – раздался на другом конце низкий мужской голос, лениво растягивающий слова.
