От моего внимания не ускользнул поддразнивающий тон его голоса, но холодок предельной откровенности, предупреждающим сквозняком скользнул по обнаженной коже…
Сделав шаг назад, он положил мое полотенце на кровать и посмотрел на меня. Не успела я подойти, как он стянул с себя рубашку и, преодолев расстояние между нами, быстро натянул ее на мое тело, прикрыв его. Не разрывая зрительного контакта, он стоял совсем рядом со мной, так близко, что моя грудь, при каждом вдохе, задевала его тело напряженными сосками. Мое сердце начало барабаном отбивать лишь ему знакомый ритм непроизвольного желания, когда он, медленно, одну за одной, самостоятельно застегнул ряд пуговиц, стянув полы рубашки вместе.
Взяв мое лицо в свои ладони, он всмотрелся в мои глаза, позволяя мне, краем глаза, зацепить в его взгляде осколки ранимых чувств, которые раньше были скрыты от меня…
– Мне нужно на работу. Без меня сейчас никак. Необходимо подписать бумаги продажи твоего проекта. Но я совсем не хочу уйти сейчас и терять то, что я… мы здесь нашли…
Его, так просто произнесенные слова, вошли прямиком в сердце, задевая самые уязвимые струны моей души. Он ничего не утверждал, ничего мне не обещал, однако, он сказал все то, что я чувствовала в этот самый момент, стоя напротив него, рассматривая хвосты оголенных эмоций, мелькающих в зелени его глаз. Я хотела ответить, но понимала, что никакие слова не способны выразить и упорядочить все те мысли и чувства, бьющие во мне природным ключом, через край. Тихо вздохнув, я положила ладони поверх его рук, удерживающих мое лицо, и просто кивнула…
– Я на работе не нужна?
– Нужна. Очень нужна, но не на работе, а здесь. Хочу, чтобы ты осталась. Можешь?
– Да, – в этот раз, я поспешила ответить, улыбаясь, – но только в том случае, если ты накормишь меня завтраком.
Проходили минуты, но мы так и продолжали стоять вместе, словно отгородившись от разрушающей чары грубой реальности. Его ладони до сих пор удерживали мое лицо, большими пальцами поглаживая линию точеных скул, проходились по моему рту, нежно потирая нижнюю губу, а я медленно раскачивалась в его руках, прикрыв глаза от плывущей по телу неги…
Никогда раньше я не получала столько удовольствия от простых прикосновений. Несмотря на агонию наших тел в безумном стремлении соединиться друг с другом, за последние несколько минут мы научились получать удовольствие от медленного узнавания, изучения, угадывания взаимных желаний. Сейчас мы не спеша исследовали каждый сантиметр кожи в стремлении стать как можно ближе…
Но даже от таких касаний во мне снова тягучим воском по венам потекло вязкое желание, и я тихо простонала, как только его обнаженная грудь снова коснулась моей груди. Не удержавшись, притянула его к себе и ртом нашла его губы, пробуя на вкус их теплоту и нежность. Я совсем не углубляла поцелуя, наслаждаясь его рваным дыханием между своих, слегка приоткрытых губ. На протяжении всего момента я не отводила взгляда от его глаз, до тех пор, пока не почувствовала, что нас словно прошило разрядом электрического тока, плавя, спаивая, простреливая в местах соприкосновения наших тел…
– Тебе нужно идти, – выдохнула я, едва отстранившись.
Мобильный телефон, трезвонивший где-то в глубине комнаты, никак не желал замолчать, продолжая настойчиво оповещать о входящем, наверняка важном звонке…
Отойдя от меня, Дима зашел в большую, примыкающую к спальне гардеробную и снял первую, приглянувшуюся ему, идеально отглаженную рубашку, быстро застегивая ряд пуговиц из черного оникса. Далее последовал жилет. Было крайне необычно следить за тем, как он одевается. В жилете, без пиджака, он выглядел просто сногсшибательно! Так было лучше видно, как безупречно он сложен. Какие у него широкие плечи, накачанные мускулы, упругие, вырисовывающиеся при каждом движении рук, натягивающие дорогую ткань рубашки.
– Нравлюсь?
– Очень! – откровенно призналась я.
В ответ он запрокинул голову и расхохотался. Этот глубокий гортанный звук подействовал на меня, словно теплая морская волна. Я еще сильнее, почти до боли, почувствовала его близость. И такая, совсем земная, смешливость сделала его, приторный идеал мужчины, более человечным… таким близким, притягательным, живым…
Накинув пиджак он снова подошел ко мне.
– Завтрак на кухне. Ограничений на передвижение по комнатам нет, если только ты не решишь исчезнуть совсем. Мне это очень не понравится.
Я улыбалась, слушая его указания, ловя на себе пронзительный взгляд.
– Я хотел бы поужинать с тобой сегодня, – смягчил свой требовательный тон он. – Поцелуешь меня? – охрипший, чувственный голос прошел по моему телу колючими мурашками.
Я облизала вмиг пересохшие губы. И тогда он с глухим стоном впился в мой рот. Его губы сейчас были не жадными, а мягкими и нежными, совсем не агрессивными, волнующими, обещающими…
– У нас непременно все получится, Кира, – это было последнее, что я услышала, прежде чем двери за ним закрылись и он оставил меня одну.
– Надеюсь, – тихо прошептала я в ответ, но, скорее для самой себя, не для него, потому, что он уже ушел.
Глава 25
Квартира Барса поистине впечатляла и была под стать хозяину, причем разительно отличалась от его холодного ультрасовременного офиса в стиле хай-тек. Дома не нашлось места модному структурному экспрессионизму, что очень удивило меня и эмоционально резонировало с архитектурой самого здания.
Здесь все дышало классикой…
В спальне доминировала массивная кровать от Томаса Чиппендейла из темного дерева, застеленная бельем изумрудно-зеленого цвета. Вся остальная мебель, как и кровать, была тоже из дерева с витиеватыми резными вставками и акцентными ажурными бронзовыми ручками. Видимо, он предпочитал именно такое: насыщенное, мужское… Здесь не было никаких произведений искусства, кричащих деталей, которые отвлекали бы от завораживающей брутальной лаконичности в интерьере комнаты.
Подойдя к большому панорамному окну я, не удержавшись, погладила ниспадающую портьерную ткань рукой, кончиками пальцев наслаждаясь ее приятной текстурой. Не отдернула в сторону, а бережно отвела, впуская в комнату лучи дневного света и, на мгновение, зажмурилась от их яркости, обласканная солнцем…
К моему удивлению, большое окно выходило на внушительную открытую террасу, а поблескивающий мраморный пол манил сделать шаг, чтобы проверить действительно ли он до идеальности чист, каким кажется. Повернув ручку, потянула створку окна на себя и вышла наружу, придержав полы рубашки под которую сразу же попытался шутливо пробраться незначительный порыв теплого ветра.
– Боже! – вырвалось у меня вместе с продолжительным выдохом, когда я на носочках подошла к достаточно высокому стеклянному парапету.
Абсолютно прозрачный барьер, наверняка, высокопрочный, производил ошеломляющее впечатление, потому, что выглядел хрупким, очень легким и крайне ненадежным, почти смешной конструкцией, удерживающей от падения. Ощущение было такое, что я стою на самом краю вертикального, крайне опасного обрыва. Неосознанно я даже поджала пальцы на ногах, словно запрещая себе сделать последний, рискованный шаг…
