Так что куда более привлекательным сейчас мне казался план быстро-быстро добраться до дома, заварить себе чай на травах, взять с собой в постель книжку и уснуть пораньше.
Этот план казался мне идеальным. Я уже предвкушала простые тихие радости этого вечера.
Я точно не буду ни о чем думать сегодня. Вовсе ни к чему заставлять мой и без того уставший мозг заниматься непосильным трудом. Завтра, все завтра.
Завтра я буду разбираться со своими чувствами и решать, что делать. А сегодня увольте.
Но на самом крыльце мне пришлось остановиться. Даже не так: резко затормозить. Потому что, выходя из офиса, я едва не столкнулась Расселом, теперь уже моим бывшим парнем.
Он выглядел расстроенным и разбитым. В глазах – вселенская грусть. Только вот перед глазами у меня стояла совсем другая картина.
Наверное, мне следовало просто пройти мимо.
– Моника, пожалуйста, я прошу тебя, это не может так закончиться.
Я пожала плечами.
– До вчерашнего дня я тоже так думала, просто была уверена, что застукать тебя с другой женщиной, такого просто не может быть. Но видишь, мы оба ошибались.
Рассел нетерпеливо выдохнул.
– Да, я виноват, я готов извиниться. Купить тебе симпатичную брошь или платье из новой коллекции. Но нельзя же все разломать из-за такой мелочи.
– Мелочи? – вот тут-то я остановилась на месте. – Это вовсе никакие не мелочи, это измена, предательство. Понимаешь?
Я видела, что говорю это слишком громко и на нас уже начинают оборачиваться, но мне, честно говоря, было все равно. Настолько я была возмущена тем, что только что услышала.
Рассел попытался меня остановить.
– Но ведь ты же не станешь отрицать, что между нами ничего такого не было, пока что… Я уважаю твое решение и никогда с ним не спорил. Но, в конце концов, я мужчина и у меня есть свои потребности.
Прозвучало гадко. Потребность врать мне и путаться с другими женщинами?
– Вот и шагай к своей потребности, мужчина, – сказала я, вложив в эту фразу максимум презрения.
Гнев буквально клокотал в моей душе. Я вообще человек не агрессивный, но сейчас мне безумно хотелось с размаху опустить свою сумочку ему на голову. И, вполне возможно, я бы именно это и сделала, а потом бы получила какое-нибудь неприятное предписание от судьи.
Но в минуту крайнего отчаяния мне на талию вдруг легла большая и сильная рука. А знакомый голос мистера Джефферсона произнес где-то над ухом неожиданно ласково:
– Моника, милая, куда ты убежала? Моя машина припаркована вон там.
Если я была изумлена, то у Рассела и вовсе отвалилась челюсть. Наверняка он не ожидал, что в первый же день после того, как мы расстанемся рядом со мной кто-то появится. И не просто кто-то, а такой невероятно шикарный экземпляр мужчины.
– Этот человек к тебе пристает, милая? – спросил мой босс с такой трогательной заботой, которой я от него раньше не то что не видела – вообще не ожидала.
– Нет, Стенли, он уже уходит, – ответила я, стараясь говорить с ним не как с боссом, а как со старым знакомым. А может, и больше чем просто знакомым.
И да, для этого мне пришлось воспользоваться разрешением называть своего босса просто по имени. Но я была уверена это у нас точно не войдет в традицию, а останется исключительным случаем.
Рассел еще раз окинул взглядом сначала меня потом босса, а потом нас обоих. Застыл в недоумении. Видимо, ему требовалось время, чтобы кое-что уложить у себя в голове. Ничего больше не сказав, он развернулся и зашагал прочь от нашего офиса.
А я, поддерживаемая боссом за талию, пошла в противоположную сторону, к стоянке, где, как выяснилось, был припаркован его автомобиль. Первые несколько шагов я сделала уверенно. Но затем замедлила шаг, оглянулась через плечо. Рассела уже нигде не было.
А значит…
– Спасибо, мистер Джефферсон. Вы очень меня выручили.
– Пустяки… – сказал он. Но не остановился, а все так же вел меня в сторону своего автомобиля.
– Мне вообще-то в другую сторону, станция метро через дорогу…
Мне показалось важным сообщить боссу эту информацию. Сомневаюсь, что он вообще в курсе, что в этом городе существует метро. Ну и уж точно ни разу им не пользовался.
– Не придумывайте, Моника, я вас подвезу, – сказал он. – У вас вчера был непростой вечер, а сегодня непростой день. Вряд ли стоит усугублять ситуацию поездкой в общественном транспорте.
В его роскошное авто я садилась с опаской. После того контракта, который мы заключили, я ко всем действиям босса относилась с некоторым недоверием. Особенно к идее лично отвезти меня домой.
Что там будет дальше? Я должна буду пригласить его на чашку кофе?
Но все-таки я воспользовалась предложением и уютно устроилась на переднем сидении, и сразу же была вынуждена отметить, что по сравнению с тесной подземкой, это просто райское место.
В начале поездки я была еще напряжена, вдруг последуют какие-нибудь вопросы или того хуже предложения. А я сейчас точно не в форме ни для того, ни для другого. Но мистер Джефферсон словно почувствовал мое желание не разговаривать. И за всю поездку не произнес ни слова.
Нас сопровождала только тихая музыка, льющаяся из приемника. И было в этом молчании что-то такое уютное и домашнее словно я уже укуталась в мягкий плед и пью чай, наблюдая за книжными страстями и приключениями. Автомобиль затормозил возле моего подъезда.
Я удивилась. Мистер Джефферсон ведь работает в офисе всего-то два дня, да он даже не всех основных клиентов знает по имени и названию компании. Но при этом точно знает мой адрес. И вот чтобы это значило?
– Откуда вы знаете где я живу? – я все-таки задала этот вопрос.
– А кто, по-вашему, привез вас сюда вчера вечером на такси?
Да уж, действительно. Ларчик просто открывался. Дело не в том, что мистер Джефферсон с каким-то особым трепетом относится ко мне, а в том, что вчера кое-кто был совсем в отключке.
Впрочем, я еще днем решила, что сложные размышления на сегодня не для меня. Так что не удивительно, что я не смогла сложить два и два.
– Извините… и до свидания. Спасибо, что подвезли, – я хотела выскользнуть из машины, но мистер Джефферсон поймал меня за руку.
Обхватил запястье.
– Придите завтра пораньше, – сказал он. – Я думаю, нам следует кое-что попробовать.
Что-то подсказывало, что он говорит вовсе не о каком-нибудь новом способе классификации входящих документов. А о чем-то куда более развратном.
Пугало ли меня это? О да!
И все же вместе со страхом было какое-то другое чувство. Странное, незнакомое. Но, кажется, приятное.
