Вот так это и произойдет…
Без возможности видеть его в эту минуту, без возможности к нему прикасаться, без возможности чувствовать его дыхание на своей шее и без шанса его обнять.
Я чувствую себя раздавленной, но продолжаю покорно стоять.
Не потому, что должна.
А потому, что хочу даже этого. Даже так. Главное – с ним. Главное, чтобы не передумал.
Его ладонь нажимает на мою поясницу, заставив прогнуться сильнее. И я делаю так, как он хочет. А еще расставляю шире ноги, когда его колено настойчиво этого требует.
Он молча требует.
А я молча его умоляю.
Пожалуйста…. Пожалуйста, Дэвид…
Наверное, каким-то образом он слышит мои мольбы, потому что я чувствую, как по моим складкам начинает скользить упругая головка, но член не проникает внутрь.
Гладит, давая время привыкнуть.
Даже в злости, он все равно думает обо мне. Даже если сам не осознает этого.
Эти мысли помогают расслабиться.
Но не избавляют меня от крика, когда с резким толчком член проникает в меня. Дышать тяжело, боль такая, что кажется, легче скончаться прямо сейчас, а он…
Не обращая внимания на мои инстинктивные попытки отодвинуться, отползти, обхватывает мои бедра пальцами и начинает вбиваться. Глубоко. До упора.
Когда кажется, что я не выдержу, не смогу, слышу голос, который дает мне подсказку:
– Не дергайся. Расслабься и дыши. Так тебе будет легче.
Хнычу, потому что легче ничуть не становится. Хватаю ртом воздух. Пытаюсь расслабиться, но как?
Как, если его член слишком большой и напористый? Без остановки… размеренные толчки…
И неожиданно я чувствую его пальцы у себя между ног – прикосновения не такие, как раньше. Легкие, едва ощутимые, они создают такой резкий контраст с толчками члена, что я обескураженно выдыхаю. И стону, и начинаю насаживаться на них, чувствуя, что становится легче, легче. Легче дышать, легче принимать в себя член.
Но большее облегчение дарит мысль, что ему не все равно. Несмотря на злость, которая не утихла, ему не все равно, что я чувствую.
Мне наконец-то удается расслабиться, довериться ему, тело привыкает к наполненности и начинает принимать погружение без резкой боли, а с толикой смутного удовольствия.
А пальцы… пальцы как будто рисуют крылья нежной бабочки на моем клиторе. И именно так я себя и ощущаю сейчас – бабочкой, которая пытается взлететь…
– Дэвид… – вместе со стоном срывается имя.
Толчки становятся глубже, но я принимаю их уже без боли. У меня даже получается двигаться навстречу, и в этом тоже есть удовольствие. Потому что я слышу, как дыхание Дэвида становится тяжелее, а пальцы сильнее сжимают мои бедра.
Пальцы одной руки, потому что вторая, нежная, чуткая, так п продолжает ласкать меня. Расслабляя, заставляя подстроиться под вкусы своего хозяина, заставляя принять его таким, как он есть.
Его жадность заводит, скручивает меня в узел запретного удовольствия, и мои стоны становятся громче, прощаясь с отголосками боли и страха.
Мне нравится слышать наши влажные звуки. Нравится чувствовать, как его бедра упираются в мои ягодицы с каждым новым движением. И нравится его ненасытность.
И пальцы…
Боже, они восхитительны…
Резкий толчок, жесткое нажатие пальцев на мой клитор – неожиданно жесткое, и…
Еще один стон, длинный, протяжный, обессиленный, и мое тело простреливает судорогой оргазма. И где-то там, на грани между жизнью и смертью, я чувствую, как после пары глубоких толчков с тихим матом ко мне присоединяется и Дэвид.
Его ладонь пробегается по моей шее, словно стирая капельки пота, помогает мне выпрямиться.
Оборачиваюсь, хочу взглянуть на него, но успеваю увидеть лишь спину.
– Вторая ванная слева по коридору, – говорит он, прежде чем совсем исчезает из вида. – Комната рядом.
Не жалеть себя…
Не жалеть!
Он же не просто так сказал про комнату – значит, предлагает остаться.
Я легко нахожу ванную комнату, долго стою под душем, чувствуя, как расслабляется тело. А потом начинаю спешить.
Вдруг он уже вернулся? Лежит в кровати, ждет меня, а я…
Вот же копуша!
Заметив халат, быстро вытираюсь, накидываю его и спешу в комнату. Даже смешно от своего нетерпения. Но мне очень хочется увидеть его, поговорить с ним, прежде чем он уснет.
Может быть, сейчас он будет готов меня выслушать?
В комнату я захожу первой, и успеваю чуть-чуть осмотреться. Просторно, большая кровать – на ней нам вдвоем будет удобно. Хотя рядом с ним я бы согласилась и на маленькую.
Откинув покрывало, я сажусь на кровать, подгибаю под себя ноги и нервно их обнимаю. Я не знаю, как вести себя в постели с мужчиной. Не знаю, что им нравится после секса. Может быть, они просто хотят спать, и чтобы было тихо, никто их не трогал?
А мне до безумия хочется обнять Дэвида. Хочется изучить его тело – руками, языком, губами. Хочется, чтобы он понял, что на самом деле значит для меня гораздо больше, чем я могу об этом сказать.
Когда он заходит, не смогу сдержать глупой улыбки. В доме много комнат, он мог выбрать любую, но он вернулся ко мне. Ему хочется быть со мной.
На его бедрах полотенце, по его торсу после душа стекают влажные капли, которые мне так сильно хочется слизать, что я на секунду даже зажмуриваюсь.
А когда открываю глаза, встречаюсь с холодным, изучающим взглядом.
– В чем дело? – без особого интереса спрашивает он, а когда мой взгляд соскальзывает на его полотенце, так же отстраненно интересуется. – Уверена, что не устала и хочешь мне отсосать?
Я чувствую себя так, будто мне дали пощечину.
Качаю головой, ложусь в кровать и отворачиваюсь на бок. Чтобы не видеть этого равнодушного взгляда, который, я знаю, мог быть другим. И чтобы он не увидел, как на глазах появились слезы… снова глупые слезы…
Его мой отказ не трогает.
Выключив свет, он ложится рядом.
Близко, казалось бы, так близко, что если я обернусь, обязательно к нему прикоснусь. Не только рукой, но и телом, но…
Я решаюсь на это только когда его дыхание становится тихим, размеренным.
Осторожно, боясь его разбудить, переворачиваюсь на другой бок и смотрю на него. Даже зная, что потом будет только больнее, пытаюсь запомнить их.
Не удержавшись, приподнимаюсь на локте и оставляю на его губах поцелуй.
Вздохнув, отстраняюсь, снова от него отворачиваюсь и пытаюсь уснуть. Нечего травить себе душу. Всё. Это всё. Между нами всё кончено.
