Грейс услышала его приближение и повернулась к нему, но увидев выражение лица Алексиоса, перестала улыбаться. И стала у него на пути.
— Это было хорошо. Потренируйся, — сказала она человеку позади себя, не сводя глаз с воина.
И когда новобранец побежал делиться своими познаниями с другими новичками, Алексиос вложил в ножны кинжал и, нахмурившись, заметил:
— Он должен был держать руки при себе.
— Я могла бы то же самое сказать про тебя.
— Эти дни прошли.
Она изумленно посмотрела на него, снова интригующе краснея, но долго ничего не отвечала. Потом склонила голову на бок и соблазнительно улыбнулась.
Опасно.
Что бы у нее не было на уме, он, кажется, попал по-крупному.
— Как насчет небольшого соревнования в стрельбе по мишеням? — спросила она, едва ли не мурлыча. — Победитель платит за ужин всей группы.
Он сложил руки на груди. Нельзя сразу принимать вызов, следует проявить осторожность. Быть разумным.
— Ты ведешь свой род от Дианы, богини-охотницы.
Она стала накручивать на палец длинную прядь сияющих волос.
Этот намек он понял.
— Ты — опытный воин, участвовавший во многих сражениях, — ответила она. Она посмотрела на его джинсы и улыбнулась, как кошка, слизавшая вкуснейшие сливки.
И этот взгляд он понял.
Закрыв глаза, Алексиос взмолился:
— Помоги мне, Посейдон.
— Я не уверена, что Бог морей станет вмешиваться в соревнование на меткость, но если молитвы помогут, то прошу, — смеясь, с вызовом сказала она.
— Ладно, — сказал он, открывая глаза. — Вот только я выбираю кинжалы.
Она пожала плечами.
— Что бы ни летало на твоем…
— Континенте? — подсказал он.
Она не смогла сдержать смех. Ее глаза, полные веселья, стали медово-золотыми в солнечном свете. И тут он понял, озарение ударило в него, словно одной из ее стрел.
Он хотел снова услышать ее смех. Снова, и снова, и снова. Каждый день, всю оставшуюся жизнь.
Да, он определенно попал.
Глава 13
Грейс уже надоело просто смотреть на него, желать его. Думать, что произойдет, если они смогут преодолеть ее настороженность и его барьеры.
У этого мужчины было много проблем.
Его пленили и пытали, оставив на память ужасные шрамы на теле, которые были еще цветочками по сравнению с его израненной душой. Ему нужно было время на исцеление.
Но иногда нужна помощь в исцелении.
Она хотела помочь ему. Несмотря на его предупреждение и отказы. Он казался таким загадочным и скрытным, сколько же секретов скрыто в этом высоком, мускулистом теле? Его доброта и сила заставляли что-то сломанное, искореженное в ней тянутся к его теплу. Наверное, настало время завладеть им. Посмотреть, вдруг секс с ним не станет для нее разочарованием.
Узнать, остались ли еще какие-то чувства в темных, глубоких уголках ее сердца.
А, может, ей следует бежать. Сейчас же. Она застыла в нерешительности с луком в руках, наблюдая, как по двору к ней идет Мишель. Аларика с ней не было, так что он, наверное, отправился либо покорять Францию, либо убить пару кроликов, или чем он там забавляется на досуге.
Отступление — это хорошо. Отступление. Безопасность — превосходная стратегия, что в любви, что в бою. Благоразумие, бесстрашие, стремление остаться в живых, чтобы бороться, и всё такое прочее. Не говоря уже о том, какие мечты о славе могут быть у новобранцев, поэтому безопасность — превыше всего.
— Безопасность, — прошептала она, храня это слово, как талисман.
— Безопасность лишь иллюзия, — ответила Мишель, подойдя к ней. — Так сказал Аларик, и я думаю, что он знает, о чем говорит. Этот человек видел такое, что лишило бы нас всех рассудка и отправились бы мы прямиком в психушку. Стали бы лепечущими всякую чепуху придурками, пускающими слюни на простыни.
И тут она рассмеялась:
— А еще снаружи несколько озадаченных туристов видели, как Аларик средь бела дня обратился в туман.
Грейс моргнула, всё еще раздумывая над дилеммой и решением, которое собиралась принять.
— Что? Озадаченные? Что?
Мишель посмотрела на нее, потом на Алексиоса, и как обычно всё поняла.
— Он уже подобрался к тебе, верно? Ты не просто хочешь его тело, тут замешано сердце.
Грейс медленно покачала головой, глядя, как Алексиос движется по площадке от одного новичка к другому, показывая одному, как надо держать меч, а другому — какую позу принять. Его золотые волосы становились ярче в солнечном свете, во рту пересохло при виде его тела, когда воин наклонился к одной из женщин, которую звали Смит или Джонс, — или как-то там еще, чтобы показать ей, как правильно держать тренировочный меч. Смит весело посмотрела на Алексиоса и ослепительно улыбнулась.
— О, нет. Черт побери, нет, — пробормотала Грейс, сжимая крепче лук. — Если кто-то и будет улыбаться ему в стиле «иди и бери меня, большой парень», то только я.
Мишель рассмеялась.
— Господи, благодарю. Я уже начала считать, что у тебя в семье принято соблюдать целибат.
Грейс посмотрела на подругу:
— Как ты можешь такое говорить после Седрика?
— Седрик. — повторила Мишель, сумев произнести его имя с презрительным фырканьем. — Тебе прекрасно известно, что он негодяй. Ты всегда выбирала идиотов, чтобы можно было бросить их до того, как ты к ним что-то почувствуешь. Ты вообще когда-нибудь испытывала сильные чувства?
— Мне нравишься ты, — живо ответила девушка, зная прекрасно, что подруга сейчас говорит не об этом.
— Спасибо, это очень мило, но ты не мой тип, — улыбаясь, ответила Мишель. — Я думаю, что твой тип ищет тебя сейчас. Ты собираешься подойти к нему или трусливо удерешь, как испуганная курочка?
— Это нечестно. Ты же знаешь, что несколько лет мне было вовсе не до отношений.
Мишель закрыла руками уши и стала тихонько кудахтать.
— О, ладно. Чудесно. Это так по-взрослому, — Грейс закатила глаза и попыталась ударить подругу локтем, но та отпрыгнула, не переставая кудахтать.
Алексиос отвернулся от Смит и посмотрел на Грейс. Даже на таком расстоянии она заметила страсть в его взгляде. И тут же почувствовала собственный внутренний жар, распространяющийся по всему телу до кончиков пальцев. Ей даже показалось, что сейчас ее волосы встанут дыбом от статики.
— Подруга, он тебя хочет, — прошептала Мишель. — Ты расхрабришься и попробуешь что-то с этим сделать?
— Ему четыреста лет, — возразила Грейс, которой вдруг понадобилась защита от той власти, которую он над ней имел.
