Как будто она оказалась дома.
Сэм хмыкнул, говоря:
— Давай отнесем нашего друга в одну из камер внизу и запрем. Погибли двое наших, Грейс.
— Нет! — она почувствовала себя так, словно ее по ране полоснуло тупым ножом. — Нет, о, Боже, нет! Кто?
— Тот молодой парень из Техаса, которого все зовут Армадилло?
— Рейнольдс, — автоматически ответила она, хотя у нее было времени узнать парня получше. И почувствовала горечь от того, что больше не услышит его техасские шутки, больше никогда не улыбнется этому дружелюбному, доброму человеку, который был так предан их общему делу.
Но Сэм сказал, что убиты двое.
— А второй?
— Смит, — ответил он, помрачнев. — Алексиос убил того, кто с ней это сотворил, но было слишком поздно. Она… это была быстрая смерть, если тебя это хоть как-то утешит.
Грейс вдруг не смогла вздохнуть. Только не Смит. Хотя это было глупо и нелепо, и Грейс вовсе не виновата в смерти Смит, но она не могла не вспомнить, как плохо думала об этой женщине. Только потому, что Смит по-дружески общалась с Алексиосом.
— Она была так молода, — заплакала Грейс, слезы обжигали ее лицо. — Ей было не больше двадцати пяти.
Сэм склонил голову на бок и с любопытством посмотрел на нее.
— Милая, ведь и ты не старше двадцати пяти, — тихо сказал он.
Она не могла ответить, не могла объяснить, а только стояла и безмолвно качала головой в скорби и неверии.
Сэм шагнул к ней, но потом, видимо, передумал, и засунул руки в карманы.
— Мы с Мишель отвезем раненых к моему знакомому доктору. Так получилось, что я знаю тут одного отставного армейского врача, который живет недалеко отсюда. Он сообщил, чтобы я звонил ему в любое время, когда понадобится, так что я ловлю его на слове. Он и его жена ждут нас. Она какая-то шишка в политической жизни Флориды, и я знаю наверняка, что они были в доме этого сукина сына Воноса. Может быть, я смогу выудить какие-то сведения, пока наших друзей там заштопают.
Грейс кивнула, отчаянно пытаясь думать, сосредоточиться на том, что надо сделать.
— Он всё еще без сознания, — сказала она, указывая на лежащего на земле оборотня. — Нам придется нести его.
— Я сделаю это, — сказал Алексиос. — Это меньшее, что я могу сделать.
Он наклонился и взял на руки раненого мужчину.
Сэм остановил его, положив руку на предплечье воина.
— Тебе не надо делать это одному, сынок. Может, мы и не атлантийцы, но стараемся, как можем, и мы на твоей стороне.
Алексиос остановился и мельком улыбнулся, наверное, из-за того, что его назвал «сынком» человек на несколько веков моложе.
— Поверь мне, друг, если бы я мог даровать атлантийское гражданство, то твое имя было бы в начале списке. Ты просто волшебно управляешься с глоком. Но этот головорез почти ничего не весит. Лучше, если бы ты указал мне камеру, куда его положить. И нам нужно доставить к доктору раненых.
Грейс сдвинулась с места, гордясь тем, что может стоять почти прямо, несмотря на рваную рану, которая всё еще сочилась кровью у нее на боку.
— Ладно, за дело.
Сказав это, она направилась вниз по ступенькам, чувствуя, как сердце скакнуло к горлу, когда она увидела, сколько ее людей ранены, и насколько серьезны эти раны. Мишель, плача, стала на коленях возле Смит. Грейс почувствовала горечь стыда от того, что так и не узнала имя девушки, а только фамилию — «Смит».
Она пошла к Мишель, но остановилась, оказавшись у разбитого, окровавленного тела Рейнольдса. Его шея была вывернута под неестественным углом, а руки и ноги распластались по земле, словно он был забытой и выброшенной детской игрушкой. Она стала рядом с ним на колени и осторожно передвинула его руки, ноги и голову в правильное положение. Хотя она замечала это прежде, но всё-таки еще раз удивилась, насколько тяжел труп. Или, может это дополнительный вес, который приносила с собой смерть, когда улетала легкая и энергичная душа, направляясь в рай. Ей в это очень хотелось верить.
Этого места ей никогда не увидеть. Она никогда не сможет стереть пятна со своей души. Слезы стекали по ее лицу на рубашку мертвого парня, и наконец, Мишель, стала на колени рядом с ней и обняла Грейс.
— Я знаю, — с болью сказала Мишель. — Я знаю. Они не знали того, с чем им пришлось столкнуться…
Грейс кое-что поняла и высвободилась из объятий подруги, медленно с болью поднялась, пытаясь не морщиться и не вскрикивать, как дурочка.
— Вот оно. Вот, что меня гложет. Как они узнали?
Мишель склонилась голову на бок и посмотрела на нее.
— Как они узнали? Они не…
— Нет, не новички. Как оборотни узнали про нас? Мы же сделали всё возможное, чтобы все поверили, что мы актеры, занимаемся реставрацией битв. Мы даже раздавали листовки, в которых говорилось, что наше первое выступление будет через два месяца, занимались этим целую неделю. Почему они на нас напали?
Алексиос и Сэм как раз вышли из подвала с камерами, на этот раз без пленника. Сэм вел на поводке свою собаку. Она даже совсем забыла о животном.
— Где он прятался?
— Я закрыл его в комнате, пока мы были на обеде, и только сейчас выпустил его, — пояснил Сэм. — Он едва не уничтожил мою комнату, пытаясь вырваться оттуда, когда услышал этих котов.
Блю громко залаял, натягивая поводок и пытаясь сбежать от Сэма и поискать нарушителей.
— Блю. Сидеть, — резко крикнул Сэм, и пес незамедлительно повиновался, а потом и лег у ног хозяина.
— Я рада, что он в порядке, — сказала Грейс, чувствуя что-то сродни капли облегчения в океане сокрушительной скорби. — И я знаю, что бессмысленно для меня испытывать счастье от того, что собака жива, когда погибли люди, но что есть то есть. Я только что спрашивала, откуда они узнали, что мы тут.
— Это чертовски хороший вопрос, — ответил Сэм. — Кто-то узнал то, чего не должен был или кто-то разболтал.
Алексиос нарочито небрежно пожал плечами, но по его лицу становилось ясно, что того, кто предал их, ждет медленная и мучительная смерть.
— На войне всегда находятся предатели. Мы их найдем и разберемся.
Мишель вытерла слезы, говоря:
— А может, это просто совпадение.
— Я не верю в совпадения, — одновременно ответили Грейс и Алексиос. Она понимающе переглянулись.
И в их взглядах промелькнуло что-то, напоминавшее неумолимую решимость.
— Я поставил охрану, — сообщил Сэм. — Дональдсон присматривает за пленником, хотя мы его надежно заперли. Ни человек, ни пантера не сможет выбраться из этой камеры из камня. Испанцы сделали лишь одну хорошую вещь: построили этот форт.
Грейс кивнула.
