«Молить мужчину трахнуть ее при свидетелях… и ты этого хотела», — темный, радостный голосок звучал в ее голове. Грейс приказала этому голосу заткнуться к чертовой матери.
Мишель смотрела на высоченного Бастиена.
— Я так поняла, что у тебя есть ко мне предложение.
— Да, есть одно. Мы бы хотели установить трехсторонний союз в Биг Сайпресс между людьми, атлантийцами и оборотнями. Если верить тому, что рассказали нам Грейс и Алексиос, ты лучше всех подойдешь для продвижения этой кампании. Надеюсь, что тебе не надо срочно вылетать в Лондон?
Мишель опустила глаза на стол, сжав руки. Потом улыбнулась Бастиену:
— Вообще-то меня в Лондоне уже ничто не держит, так что, думаю, я лучший кандидат на эту работу. Как мило, что вы предложили ее мне.
Кэт кивнула:
— Нам жизненно необходимо узнать, как зачаровывают оборотней. Мы всегда были неподвластны такому контролю над разумом, это что-то новенькое. Что-то смертельно опасное для всех нас. Чем скорее мы начнем работать вместе, скоординировав наши усилия, тем лучше.
— Тогда решено, — сказала Мишель. — А теперь, если вы все извините нас, мне и Грейс надо попрощаться наедине.
Все вышли из кухни. Алексиос минуту постоял в нерешительности, потом наклонился, поцеловал Грейс в макушку и сказал:
— Я буду поблизости.
Она кивнула, не найдя, что ответить, и просто смотрела, как он выходит из комнаты. Наконец, она улыбнулась Мишель, готовая прощаться.
— Ладно, говори уж, — потребовала Мишель. — Что случилось с вами обоими, пока меня не было?
Грейс постояла в нерешительности, потом рискнула рассказать Мишель всё: как она положилась на его силы после боя, каким потрясающим было это смешение душ. И что случилось, когда она опьянела от силы зова вожака.
К концу рассказа она так покраснела, что и медь бы расплавилась при такой температуре. Мишель же широко открытыми глазами смотрела на Грейс, а губы девушки подрагивали.
— Если ты сейчас рассмеешься… — пригрозила Грейс, не совсем сознавая, что бы такое еще сказать.
Мишель кивнула, а потом уткнулась в руки, лежащие на столе, и расхохоталась.
— О, милая, сколько бы я заплатила, чтобы посмотреть на это. Серьезная, сдержанная Грейс лапает своего атлантийца в коридоре, — и тут она снова рассмеялась да так, что даже начала задыхаться.
— Так прекрасно, когда есть друг, на которого можно положиться и которому можно довериться, — процедила Грейс сквозь зубы.
— Ой, милая, да не пережив…
— Я возбудилась, всё верно. Тебе легко говорить. Это не ты молола всякую чепуху про киски, сиськи и траханье, — теперь уже Грейс прижалась щекой к столу. — Как я вообще когда-нибудь смогу посмотреть ему в глаза?
Мишель потянулась и похлопала подругу по руке.
— Ты, и правда, дурочка, верно? Ты, наверное, шутишь. Ведь этот мужчина так на тебя смотрит, а ты исполнила его самую дикую фантазию своим поведением и разговорами. А он просто герой, раз не воспользовался тобой прямо там.
Грейс неохотно рассмеялась.
— Он вот так и сказал, что поступил, как герой.
— А ведь так и есть, — заметила Мишель. — Но сегодня вы будете вдвоем, и ему не надо так себя вести. Он должен вести себя по-мужски, и ты его точно заслуживаешь.
— Но он меня оставит.
— Ты не знаешь наверняка. И даже если и так, кому есть до этого дело? Живи сегодняшним днем, хотя бы раз.
— Но что, если…
— Нет, — решительно сказала Мишель. — Никаких «если». Просто сделай это. Хоть раз сделай что-то для себя. Воспользуйся представившейся возможностью, побрей ноги.
Грейс улыбнулась.
— Ладно, сделаю это хотя бы раз. Она потянулась, медленно просыпаясь. В комнате было темно. Посмотрев на часы, девушка поняла, что проспала весь день, и сейчас 8 часов вечера. У нее болела рана. И поэтому, чувствуя себя очень усталой и ослабевшей, впервые за десять лет Грейс позволила остальным заниматься делами, а сама отправилась спать.
Итан перед уходом сделал звонок и сообщил, что скоро прибудет грузовик, чтобы отвезти всё оружие на хранение в Биг Сайпресс. Тайни и Сэм придумали, как убрать все нововведения, сделанные «театральной труппой», и оставить форт в первозданном виде, чтобы не причинить никакого вреда историческому строению.
Кровь впиталась в землю, а пятна, оставшиеся на цементе, вполне подходили истории форта.
Попрощавшись со всеми, Мишель села в вертолет на место пассажира так, словно летала в них всю жизнь, а не впервые, как призналась Грейс прямо перед взлетом. Она замечательно проведет время, у Мишель это отлично получалось. Если бы только она могла научить Грейс таинственному способу не воспринимать мир, войну и себя слишком серьезно.
Если бы только.
И Алексиос… ну, он был везде. Присматривал за ней, следил, чтобы она не слишком напрягалась. Иногда заставал ее врасплох вспышками страсти в глазах, говорящими о том, что он помнил всё сказанное и сделанное ею в то утро.
Впервые она не испытывала стыда. Наоборот, она снова потянулась в тепле простыней и позволила себе почувствовать… предвкушение.
Замечательное, трепетное предвкушение.
Ее соски напряглись при одной мысли о нем, а тело стало теплым, готовым для него. У нее было желание и мотив. Есть кровать, и Грейс была готова.
Вот только осталось найти атлантийца.
Ее атлантийца. Интересно, откуда пришло это чувство собственности, но она всё равно позволила себе наслаждаться им. Холить его, как обычно лелеешь драгоценность, которую одолжил у настоящего друга. Ее придется отдать, со временем, но пока…
Ее атлантиец. Если бы это было правдой.
Нет. Сейчас не время для отрицаний и уныния. Она сбросила покрывало и, одевшись, надев ботинки и куртку, отправилась искать Алексиоса.
Глава 22
Алексиос парил над неспокойным кружевом пенистых волн, наслаждаясь полной свободой полета в виде сияющего тумана, поднимаясь всё выше и выше в ночное небо. Подальше от ответственности и обязанности. Подальше от всех людей, которым он был необходим, и одного человека, которому он был не нужен.
Он четко повторил воинскую клятву, выжженную в его разуме от постоянного повторения в юные годы, когда он учился в Академии.
Мы будем ждать. И наблюдать. И защищать.
И служить первым предупреждением накануне уничтожения человечества.
Тогда и только тогда, Атлантида поднимется вновь.
Потому что мы — Воины Посейдона, и символ Трезубца, которым мы отмечены, является свидетельством нашей святой обязанности защищать человечество.
