– Последний вопрос. Можно? – широкоплечий блондин с вьющимися волосами коснулся моей руки.
– Валяй, – поймала на себе оценивающий взгляд чопорного седовласого господина, повернувшегося на русскую речь.
– Ты сказала, что узнала о его измене… – Артур прокашлялся. – Кто эта женщина? – От его неожиданного прямого вопроса в груди зашевелился ржавый прут.
– Её имя тебе ничего не скажет, – прохрипела, подавив отчаянный вздох.
Эта наша мать.
– Соля, в любом случае я искренне рад, что ты вернулась! – Артур крепко сжал мою ладонь.
– В Москве слишком тяжелый грязный воздух. Мне там нечем дышать…
А в нашей любимой булочной «Stennings Bakery» пахло свежесваренной арабикой и цитрусами. Да, я сбежала из города, потому что руки опустились от безысходности. В моем сердце закончились вторые шансы. Там остался лишь пепел после сожжения зарождавшихся бережных чувств.
– А что насчет Уинстона? – осторожно поинтересовался брат, залпом допивая свой лимонад.
– Мы созванивались. Знаешь, я поражена – после всего, что я натворила, он до сих пор официально не разорвал помолвку.
Несколько секунд Артур молчал, борясь с осуждением. Мне стало жарко и душно. Хотелось скорее закончить этот бессмысленный разговор и вернуться в свое одинокое тоскливое болото.
– Ох, сестренка, наворотила же ты дел. Но, по крайней мере, вынесла из ситуации хоть какие-то уроки! Знай, я всегда буду на твоей стороне.
Черный «Land Rover» давно скрылся из виду, а я все стояла около парадных ворот, не решаясь достать ключ. Артур отвез меня до дома, в котором снимал просторную квартиру. На семейном совете было решено, что первое время я буду жить с ним.
– Ассоль… – раздался тихий завораживающий голос за спиной.
В первую секунду я рассмеялась. Мне всегда хотелось смеяться, когда слышала низкий мужественный немного самовлюбленный баритон Гвидона. А потом вспомнила, что он даже поленился снять джинсы, трахая мою мать.
И я побежала со всех ног, ощущая, как за спиной рвутся алые паруса наших жалких растоптанных чувств…
POV. Гвидон
– Ассоль, постой! – я, спотыкаясь, побежал за любимой.
Последние сутки были хуже постапокалипсиса. Как только Агнии удалось выяснить, что её подруга действительно вернулась в Лондон, я бросил всё и купил билет в один конец.
Не вернусь без неё домой!
– Ты должна меня выслушать! – сердце билось так сильно, что воздуха не хватало, чтобы дышать. – ОСТАНОВИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА! – нагнав свою жертву, я рывком прижал ее к груди.
Ассоль отчаянно вырывалась, царапаясь и брыкаясь. Меня бросало из холода в кипяток и обратно, поясница покрылась слоем липкого пота.
– Котенок, мы сможем это преодолеть! Позволь мне объяснить! – бережно развернул её к себе лицом, вздрогнув, как от разряда шокером, встретившись с пугающей мрачной бездной любимых глаз.
– НИКОГДА! Никогда, слышишь, ты больше не прикоснёшься ко мне! И я не хочу знать никаких подробностей! Пощади меня, Царев! Хоть сейчас ты можешь меня пощадить?! – из глаз Ассоль брызнули слезы. – Будь ты мужиком! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! – маленькие кулачки с остервенением вминались в мою грудь.
Сжал зубы, пытаясь не зарычать от тупой беспомощности. Внутри что-то потухло, глядя на её перекошенное от отвращения лицо.
– Соля…
– Никогда… – судорожно прошептала, зарядив мне кулаком в солнечное сплетение. – Между нами все кончено! Навсегда.
– Дорогая… – мы одновременно развернулись на спокойный равнодушный голос за спиной.
– Уинстон?! – Ассоль отскочила от меня, делая шаг навстречу высокому сутулому брюнету с прилизанными волосами и гигантским букетом в руках. – Что ты здесь делаешь?
– Как почувствовал, что без моей помощи не обойтись. Тебе ведь она нужна? – англичанин кивнул в сторону недружелюбного амбала возле открытой двери новенького «Aston Martin».
– Нужна, – бескровные губы Ассоль сложились в диковатую улыбку. – Ты можешь сделать так, чтобы он прямо сегодня убрался из города? Прямо сейчас! – в её зрачках плескалось одно единственно слово: «Ненавижу».
– Конечно, – почти равнодушно пообещал мужчина, не обращая на меня внимания.
– Я так по тебе соскучилась… – заговорщически подмигнув, любимая направилась в сторону дома, а мы с Уинстоном остались один на один.
– Ты слышал, что она сказала? – обратился ко мне на идеальном английском.
Вместо ответа я показал ему средние пальцы.
– Мой телохранитель раньше работал при королевской охране. Не стоит тебе с ним связываться.
– Слабак! – я налетел на него с кулаками, моментально стирая пренебрежительную улыбку с лица. – Ты её не получишь! – вцепившись в ворот идеально отглаженной рубашки, повалил англичанина на землю.
Некоторое время мы катались по тротуару и молотили друг друга по ребрам. Неожиданно я взвыл от боли от резкого удара в спину. Позвоночник чуть не ссыпался в штаны. Еще несколько ударов пришлись в живот. Теряя сознание, подумал, что мои внутренние органы наверняка полопались…
POV. Ассоль
Вернувшись в квартиру, я обессиленно рухнула на диван, кусая губы до крови.
Он приехал.
Сейчас стало еще невыносимее. Чувства никуда не ушли, только теперь небесная любовь сцепилась не на жизнь с адовой ненавистью. Разве можно испытывать к кому-то клубок настолько противоречивых чувств?! Меня колотило. Руки и ноги не слушались. Сердце сжималось от боли и тоски. Нахлынувшее желание выло, столкнувшись с цементобетонной стеной гнева.
Я бы могла простить ему всё. Абсолютно ВСЁ! Но только не это. Только не измену с моей матерью. Это за гранью моего понимания. За гранью всего.
В эту секунду я впервые дала волю слезам. Мне просто очень хотелось, чтобы со слезами ушли эти безумные чувства. Даже не отдавала себе отчета, что тихий сдавленный плач превратился в вой раненной кошки. Моя душа почернела, а внутреннее солнце безвозвратно потухло. Осколки наших сладких чувств резали внутренности без ножа…
⁂
Мне снова четыре года. Я сижу в белоснежном платье, заляпанном свежей кровью, и сотрясаюсь всем телом от потоков слез. Я упала с велосипеда и разодрала колени до мяса. И мне очень-очень-очень больно.
В голове единственная мысль: «Мне никогда не будет так больно, как сейчас. Это предел боли. Её Эверест». Брат и отец суетятся вокруг моих грязных окровавленных ног, а мама… внутри что-то сжимается, стоит увидеть еле уловимую улыбку на её ярко-розовых губах…
⁂
Я попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. За то время, что я спала, веки словно сшили. Попробовала подняться, и снова неудача: чьи-то сильные ладони удерживали меня в тисках.
