Мама светилась от счастья, плавно перебирая мои влажные волосы.
– Значит, я был гораздо привлекательнее Руса! – зловеще рассмеялся.
– Только не рассказывай ему… – перекинув через плечо тяжелое полотно черных волос, она задорно подмигнула.
⁂
Распахнув глаза, сперва я почувствовал невероятный прилив сил. Однако подскочив на кровати, охнул, едва успев удержаться за тумбочку. Меня лихорадило. Щеки пылали, внутренности горели огнем. Нужно было срочно сделать звонок отцу, в противном случае опасался откинуться прямо в приюте!
Но я не мог этого допустить. Подыхать – так на Родине!
Из последних сил отвоевал у тщедушной старушки-администраторши право на один звонок. Благо мой воспаленный мозг каким-то чудом воспроизвел в памяти заветные цифры отцовского номера. На этот раз Вселенная смилостивилась – батя ответил в ту же секунду.
– Отец?! – набрал полную грудь воздуха, пытаясь не завыть от боли.
– Ну что, лоботряс, хорошо загулял?! Я уже десять раз пожалел, что доверил тебе управление мебельной фабрикой! На предприятии крупная поломка! Твой зам поставил всех на уши! А ты уже сутки прохлаждаешься неизвестно где! Что, черт возьми, происходит, Гвидон?!
– О-т-е-ц… – закашлялся, медленно скатываясь на пол.
POV. Ассоль
– Дорогая, я так по тебе соскучился… – он мягко улыбнулся, скользя пальцами по моему плечу.
Несколько секунд мы пронзительно смотрели друг другу в глаза, однако вместо обжигающих языков пламени, сердце окончательно покрылось снежной коркой. Нет, это невозможно. Даже из проклятого чувства мести я не смогу позволить ему прикоснуться к себе.
– Уинстон? – сжала простынь в кулаке.
– Ау?!
– У меня сердце не на месте. Что между вами произошло?
– Выяснили отношения как цивилизованные мужчины. Только и всего.
– Царев не умеет выяснять отношения как цивилизованный человек, – поморщилась, вспоминая его последнюю стычку с официантом.
Бывший вздохнул.
– Дорогая, недаром я пять лет учился искусству дипломатии в самом престижном университете мира. Мы спокойно поговорили, и он согласился вернуться в Россию. Можешь сама проверить, – не прекращая улыбаться, англичанин протянул мне телефон.
Нахмурилась, сразу отметая это предложение: меня до сих пор потряхивало, а от звука голоса Гвидона вообще могла лишиться рассудка.
– Не ожидала увидеть его здесь… Спасибо, что пришел на помощь.
– У этого щенка ни стыда, ни совести – он одновременно использовал вас с Марией! – Уинстон брезгливо потер ноздри. – Хорошо хоть мои люди сумели вовремя изъять порно из сети. Иначе у твоей мамы могли возникнуть серьезные проблемы…
Его тихие язвительные слова, как разделочный нож, все глубже проникали в растерзанное сердце.
– Спасибо за помощь, но тебе уже пора! – прикусив губу, я старалась сдержать поднимающуюся волну протеста.
– Ассоль, погоди. Я должен с тобой поговорить! – Уинстон поднялся с кровати, пересаживаясь в кресло. – Я много раз помогал твоей семье и теперь вынужден просить ответной помощи!
– Конечно! Только скажи, что мне нужно сделать, – виновато улыбнулась, до сих пор испытывая смущение наедине с бывшим женихом.
– Ты знаешь, мой дед был видным политическим деятелем, и я решил пойти по его стопам. Я планирую баллотироваться в парламент, но одно из негласных условий – быть женатым человеком! Сама понимаешь, рейтинг доверия моментально повысится в глазах избирателей.
– Уинстон, к чему ты клонишь? – я покачала головой.
– Предлагаю тебе стать моей женой! Фиктивной женой… – в его глазах появился проблеск мольбы.
– Что?!
– Просто послушай: это всего на несколько месяцев! Да и, учитывая, как настойчиво СМИ обсуждали нашу свадьбу, будет странно, если я вдруг женюсь на ком-то другом. Ассоль, поверь, я постараюсь сделать так, чтобы это время стало лучшим временем в твоей жизни. Я окружу тебя такой заботой, о которой ты даже не мечтала! Разумеется, спать мы будем в разных спальнях или даже в разных домах… Как ты сама решишь, – неожиданно англичанин подскочил, падая передо мной на одно колено.
– Уинстон, пожалуйста!
Он обхватил мои ноги, утыкаясь в коленные чашечки лбом:
– Ассоль, отмена нашей свадьбы будет равна краху всего. Я прошу тебя…
У меня не осталось сил: вечерний инцидент с Царевым забрал последние остатки. Мое сердце трепыхалось, как израненная птичка, норовя выпасть из груди и покатиться по паркету. Пока Уинстон продолжал сидеть на коленях, бросила беглый взгляд в зеркало, ужаснувшись увиденной картине. Еще пару дней назад я даже не красилась, потому что глаза сияли любовью, а сейчас лицо приобрело болезненный зеленоватый оттенок, щеки впали.
Я осталась с огромной пробоиной в груди, отчаянно пытаясь понять, как жить дальше. Хоть чувства к Гвидону никуда не делись, я свято верила – всё, что произошло, способно изменить мою жизнь самым чудесным образом. Вся боль, разъедавшая нутро, когда-нибудь выйдет наружу, и я освобожусь от этой токсичной любви.
– Ассоль, пожалуйста, стань моей женой…
POV. Гвидон
Два дня спустя
Отец вышел из больничной палаты, так и не дождавшись от меня ни слова. Конечно, я был несказанно рад, что сердобольная администраторша приюта после того как один из постояльцев хлопнулся в обморок, продолжила телефонный разговор, иначе неизвестно, чем бы для меня все закончилось. Вскоре компаньон отца транспортировал меня в больницу, а еще через полдюжины часов батя с полным составом братьев примчались на частном борте в гребанный туманный Альбион. К счастью, меня довольно быстро подлатали, да и повреждения оказались незначительными – гематомы, синяки и всего два сломанных ребра. Однако слова отца навсегда впечатались в память, заставив переосмыслить многие вещи.
Вдруг дверь открылась, и в палату вошел Руслан. Загадочно улыбаясь, старший брат приземлился на соседний стул.
– Когда отец сказал, что тебя избили в Лондоне, я сперва подумал, что это название какого-то бара.
– Держи карман шире… – поморщился от распирающей боли в грудине.
– И кто тебя так отделал? – Рус прищурился.
– Несколько ливанских беженцев… – равнодушно пожал плечами, отводя взгляд.
– Да, я сразу так и подумал. Особенно после того, как ты заставил Агнию выяснить местоположение Ассоль через её брата… – посетитель нервно взъерошил густую шапку блестящих нефтяных волос.
– Всё очень сложно… – с минуту мы молчали, глядя друг другу в глаза. – И безнадежно.
Покрутив шеей, словно ему жал невидимый галстук, брат прокашлялся.
