— Ну, я никогда не считала, что я чем-то жертвую для папы. Я поступала так, как сама хотела.
— Угу, — согласился Слава. — Егор такой же. Он поступает так, как сам хочет. Я просто очень хорошо его знаю, поэтому никогда ему не мешал… — Слава развел руками, — поступать, как он хочет. Просто… есть такие люди, которым обязательно нужно жить ради кого-то — они не могут только ради себя.
Он затушил сигарету в пепельнице, и Алена, наблюдая за его руками, вдруг почему-то подумала: а ведь Слава явно подражает старшему брату. Это становилось очевидным, стоило только заметить, что в этой семье, кроме них двоих, больше никто не курит. Вот только… почему в такой странной манере? Почему сигареты? И тут вдруг до Алены дошло.
— А Егор случайно начал курить не тогда, когда бросил плаванье? — спросила она.
Прозвучавший вопрос удивил не только ее саму, но и Славу. Он на пару мгновений замер. Потом хмыкнул с улыбкой, повернул к Алене лицо, и выражение этого лица ей о многом сказало. Она угадала — интуитивно угадала.
— Верно, — внезапно тихим голосом подтвердил Слава. — После того, как бросил.
Алена отвела взгляд и больше ни о чем не спрашивала. Все стало понятно. Занимаясь спортом, Егор курить не мог — спортсмены редко курят. А тем более пловцы. Алена плохо разбиралась в этом, но почему-то была уверена, что для пловца важны сильные легкие. А еще она была уверена, что Слава начал курить, уже глядя на Егора. И вовсе не потому, что с сигаретой в руках брат казался ему крутым, и Славе хотелось быть на него похожим. Он просто таким образом пытался разделить с Егором его самопожертвование. Или… уменьшить собственное чувство вины. Ведь если бы Егор продолжал заниматься плаваньем, он никогда не начал бы курить.
****«А говорил с такой жизнерадостной улыбкой, как будто ему все равно, — подумала с грустью Алена. — Притворщик».
Слава беспокоился о старшем брате куда больше, чем показывал.
— Кстати, ты уже готовишься к приему? — спросил Слава.
Алена в первый момент подумала, что ему явно захотелось сменить тему разговора, а потом уже вникла в смысл сказанного и сделала большие глаза.
— К приему? — удивилась она. — К приему чего?
Слава рассмеялся и пояснил:
— К приему, который состоится через неделю в этом доме.
Глаза Алены увеличились в размерах еще сильнее.
— Понятно, — констатировал Слава. — Тебе еще никто не сказал. Видимо, просто не успели. В общем… Каждый год осенью, обычно в конце октября — именно в этом месяце умер отец Родиона и Артура, — мама устраивает прием под эгидой благотворительного фонда «Змееносец», созданного в честь ее первого мужа. Приглашает своих друзей и хороших знакомых. Здесь собирается много людей из киноиндустрии, например. Друзья и коллеги Виктора Измайлова, продюсеры, вкладывающие деньги в карьеру его сына — Артура Измайлова. Такой… узкий круг близких к семье людей. Это делается для того, чтобы почтить память легендарного режиссера, ну и… для фонда, конечно. Ты почему загрустила?
Алена и не заметила, как поникла, уйдя в свои мысли. Подняв глаза, увидела устремленный на нее испытующий взгляд Славы. Вздохнула и снова опустила глаза.
— Подумала о карьере Артура. Как он теперь…
Она побоялась озвучивать свою мысль полностью. С одной стороны, ясно, что ничего хорошего длительные поездки ему не принесут, а за неделю фильм не снимешь. С другой стороны… предполагается, что она, Алена, не знает причин недавнего плохого самочувствии Артура — ни о проклятии, ни о жуткой мистической связи братьев с этим домом. Однако Слава не стал притворяться, что ничего страшного не произошло. Он спокойно, как ни в чем не бывало, ответил:
— Артуру предложили место в труппе Гнежинского Большого театра. Это один из древнейших театров в стране, у него легендарная история. Насколько я знаю, сейчас у труппы один из самых сильных составов за все время ее существования — причем они дают представления только на своей сцене, и заядлые театралы приезжают в Гнежин издалека, только чтобы побывать на их спектаклях. Руководит труппой сейчас один из лучших театральных режиссеров нашего времени. Его называют гением. Говорят, сам Виктор Измайлов при жизни относился к нему с большим пиететом, они даже были друзьями. Так что… — Слава улыбнулся. — Артур не бросит актерскую профессию, не волнуйся.
— Ох…
Алена поймала себя на том, что выдохнула с облегчением. У нее не было мечты о какой-то профессии, и она даже не знала еще, чем хочет заниматься в жизни, но все-таки могла себе представить, насколько тяжело было бы Артуру бросать любимое дело. Он ведь актер до мозга костей, не перестает играть даже дома, как будто вся его жизнь — роль.
Интересно, жалеет ли хоть иногда Егор, что бросил спорт, подумалось ей. Но какой смысл гадать? Она никогда бы не рискнула спросить у него об этом прямо. И может быть… Может быть, даже и к лучшему, что бросил. Спортсменам ведь тоже приходится все время быть в разъездах. Если бы Егор однажды вернулся домой таким, как Артур на днях… Алене даже сложно было представить себе, что бы она почувствовала.
* * *
О приеме Алена напрочь забыла. Как-то сразу решила, что к ней это никакого отношения не имеет. Однако ровно через неделю, в субботу, ближе к вечеру, в комнату к Алене внезапно постучалась Альма. Пока Алена озадаченно моргала, что могло понадобиться мачехе, та, уже привычно сияя, сообщила:
— Аленушка, я пришла сказать тебе, что завтра в доме состоится большой прием.
Алена уже была в курсе, но перебивать не стала.
— Я была бы просто счастлива, если бы ты позволила мне позаботиться о тебе.
Первой мыслью Алены было:
«Позаботиться? Сплавить куда-нибудь на время приема? Я бы и в комнате тихо посидела…»
Но мысль оказалась неверна.
— Ты не против завтра утром вместе со мной съездить в Гнежин? Я бы очень хотела подобрать тебе платье для приема, и знаю замечательный бутик — одежда от именитых дизайнеров, большой выбор аксессуаров… А рядом и салон красоты есть. С замечательными мастерами.
Альма едва не всплеснула руками.
— Ох, я так всегда мечтала о дочке! Помогать ей подбирать наряды, любоваться, какая она у меня красавица… Я сейчас в таком предвкушении! Как ты на это смотришь?
Алена смотрела. Оценивала воодушевленный взгляд Альмы, вспоминала глаза Артура и думала: да уж, умеют кареглазые семьи Каффа пользоваться своим обаянием — неудивительно, что папа не устоял. Если не настроен с ними ссориться, то отказать им очень трудно.
— Эм-м-м… да… хорошо… конечно, — промямлила Алена.
— Ну вот и славно! — Альма в радостном порыве взяла Алену за руку, но, словно опомнившись, быстро отпустила — видимо, побаивалась показаться Алене навязчивой; в конце концов, Алена прежде довольно ясно давала понять: особой радости по поводу того, что они породнились, она не испытывает.
