— Знаете, песня такая есть, — и Полина запела: — Вместо сахара ложки и боле насыпала бабушка соли!
— Точно, чай соленый! — возмутился Вадик, и Чингиз, растерявшись, даже не сделал ему замечания.
— Ну запейте минералкой! — посоветовал Чингиз, пытаясь найти выход из положения.
Но, как отметил Глеб, сам чай так и не попробовал на вкус.
— Он что, правда соленый? — спросил Чингиз у Глеба и Лизы, когда дети разошлись.
— Да, и довольно сильно, — сказал Глеб, отпив чаю из кружки.
— Странно, — покачал головой Чингиз. — Очень, очень странно.
— Что тут странного? — спросил Глеб.
— Неважно. Об этом потом, — сказал Чингиз и напомнил: — Сейчас у них полчаса свободного времени и затем занятия, которые обычно проводил наш американский друг. Но теперь их буду проводить я. Пусть усаживаются под тентом.
Это было довольно интересное решение. Чуть в стороне от палаток был натянут тент, под которым стояли довольно удобные складные кресла, какие обычно используют рыбаки. Подростки садились полукругом и слушали того, кто выступал.
Чингиз пришел к ребятам лишь с маленьким блокнотиком, в который, впрочем, почти не заглядывал. Он тоже сел в кресло. Глеб и Лиза сидели вместе с подростками.
— Сегодня мы с вами поговорим о семи смертных грехах, — начал Чингиз, и ребята, уже привыкшие к тому, что за каждый неверный шаг и даже лишнее слово будут наказаны, встретили это молчанием.
— Итак, семь смертных грехов, — выдержав паузу, продолжил Чингиз. — Зависть, гордыня, обжорство, похоть, гнев, алчность и уныние. Раньше, кстати, их было восемь. Как вы думаете, какой еще грех считался смертным?
— Злость!
— Убийство!
— Жадность!
— Оговор!
— Желание унизить!
— Жестокость!
— Пьянство!
— Наркомания!
— Курение!
Подростки называли пороки, но Чингиз только отрицательно качал головой, а потом, сделав знак рукой, чтобы все замолчали, сам ответил:
— Была еще печаль, но ее заменили на зависть. А потом тщеславие объединили с гордостью, получилась гордыня. А где, как вы думаете, можно найти перечень всех грехов?
— В Библии! — выкрикнула Полина, и все с ней согласились.
Все, кроме Чингиза, который заметил:
— А вот это заблуждение. В Библии нет никакого перечня грехов. Можно только косвенно понять, какие грехи самые тяжкие. Моисей из известных нам смертных грехов упоминал зависть и похоть, а, кроме того, еще обман, воровство, убийство, которые в окончательный список смертных грехов не вошли. А Христос — гнев, похоть и алчность. Впервые список смертных грехов был составлен в трудах Евагрия Понтийского. Но их там было еще восемь. О семи смертных грехах узнали только в седьмом веке из трудов папы Григория Великого. А окончательно список семи смертных грехов начал распространяться после появления работ богослова Фомы Аквинского. Это было в тринадцатом веке. Вопросы есть?
— А почему их называют смертными? — спросил Вадик. — От зависти же не умрешь…
— Очень хороший вопрос, — кивнул Чингиз. — Эти грехи могут привести к смерти, гибели главного, что делает человека человеком, — гибели души. Еще четыре тысячи лет назад древние египтяне оставили записи о таких грехах, как зависть, гордыня, гнев, прелюбодеяние, уныние. Если человек становился невольником этих грехов, путь в мир мертвых был для него закрыт. Итак, с чего начнем?
— Похоть! — выкрикнул Черный.
— Ну, похоть так похоть, — кивнул Чингиз, чуть смутившись, и, опустив глаза, продолжил: — У меня остались записи лекций одного американского проповедника, который обычно выступал у нас в лагере. Так вот, он обычно, начиная говорить о похоти, замечал следующее. Что плохого в том, что мужчина и женщина захотели вступить в интимную связь? Это может доставить двоим людям удовольствие, может стать причиной рождения еще одного человека. Это же все очень здорово! Но святитель Иоанн Златоуст писал: «Блуд находит помощника в свойстве тела… Где блуд, там обитает Диавол» и еще: «Избегай прелюбодеяния, помни, что, впадая в него, ты одновременно становишься и нарушителем закона, и убиваешь свое тело, и позоришь себя, и душу свою подвергаешь мучениям, и бесчестишь свой род, и прогневляешь Бога».
Зачитав из блокнота эту цитату, Чингиз поспешил предупредить:
— Вопросы в конце, все вопросы в конце. А теперь поговорим о зависти, или, как ее называют в Китае, болезни красных глаз. С одной стороны, вы можете сказать, что именно зависть толкает человека на новые свершения. Но, с другой стороны, она отравляет жизнь. Вместо того чтобы радоваться за успехи тех, кто рядом, человек начинает раздражаться, чувствует собственную ущербность. Зависть — это признание бессилия человека заполучить то, что есть у другого. По-латыни зависть — livor — синева. Как вы думаете почему?
— Так говорят же «посинел от зависти»! — сказал Мик.
— Позеленел, а не посинел! — поправила его Каролина.
— Все правильно, русские говорят — позеленел, римляне говорили — посинел, а китайцы вообще считают, что от зависти глаза краснеют. А теперь запомните, как победить в себе зависть. Во-первых, нужно научиться контролировать свои мысли, не допускать негативных эмоций. Во-вторых, нельзя судить, насколько человеку хорошо, только по каким-то внешним признакам. В-третьих, поверьте, никому благополучие не свалилось с неба. За успехом всегда стоит многолетний упорный труд. И самое главное, отучите себя постоянно сравнивать себя с другими. Поверьте, каждый человек уникален и достоин своего счастья. Борьба с завистью пусть и будет вашим первым домашним заданием! Каждый из вас должен проанализировать свое поведение и вспомнить случаи из жизни, когда вам приходилось завидовать кому-то. Завтра вечером у костра каждый из вас расскажет свою историю и поделится опытом, как ему удалось преодолеть зависть. Вопросы есть?
— А почему завтра, а не прямо сегодня? — спросила Полина.
— Потому что сегодня у костра мы будем учиться, как победить похоть! — выкрикнул Черный.
— Да, точно, а вы же не рассказали, как похоть победить? — оживился Мик.
— Дурак. Тебе же сказали, что похоть не надо подавлять. А то детей не будет! — включилась в разговор Каролина.
— Прекратить! — повысил голос Чингиз. — Какие-то вы странно возбужденные…
Глеб с Лизой многозначительно переглянулись. Им обоим было очевидно, что Чингиз рассчитывал на более тихую аудиторию — тихую в смысле приглушенную китайскими добавками и минералкой. Но поскольку в бутылках из-под минералки была обычная вода, а в коробочках из-под добавок — соль, психика детей пока что была здоровой и живо откликалась на его проповедь. Чингизу было с чем сравнивать. Возможно, во время прежних заездов под воздействием китайской химии подростки на глазах делались тихими и податливыми, как глина. Но Чингиз, похоже, приписал неожиданную для него слишком яркую реакцию тому, что перед подростками выступает не американский проповедник, а всего лишь он, Чингиз.
