— В смысле революция?
— В смысле мародерство. Рай для подонков, которые при любой власти сидят как мыши под веником. Всякая революция для них — знак к действию. Пока политики выясняют отношения, они грабят, убивают, мародерствуют.
— Да, я читала…
— Вы читали, а я своими глазами видел! Когда из окон государственных учреждений валит дым и вылетают оплавленные принтеры, когда под улюлюканье разгоряченной толпы сжигаются горы документов и книг… Когда матери, которая находится в командировке в Москве, вдруг сообщают, что ее сын-подросток лежит в Бишкеке в реанимации с пулевым ранением в область живота, и она, бросив все, летит домой, мечтая лишь об одном, чтобы застать сына живым. И нет лекарств, и мобильная связь работает с перебоями…
— Но ведь теперь как будто все немного улеглось… — тихо сказала Закревская.
— Наша беда в том, что мы не имеем достоверной информации. Правильно, к лету, хочешь не хочешь, нужно было хоть немного унять шум. Ведь сколько московских туристических фирм завязаны на Кыргызстане.
— Да, ведь они собрали целую группу… — задумчиво сказала Закревская.
— Мои люди уже успели кое-что узнать, — вздохнул полковник. — Некоторые из родителей вообще не знали, что группу везут именно в Кыргызстан. Ведь говорили о том, что дети поедут на Иссык-Куль. А люди с Рублевки часто понятия не имеют, в какой стране оно, это озеро Иссык-Куль, расположено. Им хватило того, что специально для них было набрано большими буквами.
С этими словами полковник достал из кармана аккуратно сложенный проспект и зачитал:
— «ТУРИСТИЧЕСКИЙ ЛАГЕРЬ ЭКСТРИМТУРИЗМА «АТЛАНТИДА». ВОСПИТАНИЕ И ПЕРЕВОСПИТАНИЕ ПО НОВЕЙШИМ ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ МЕТОДИКАМ. ОХРАНА ЖИЗНИ И ЗДОРОВЬЯ ДЕТЕЙ ГАРАНТИРОВАНА. СЕЗОННЫЕ СКИДКИ». Хотя, что я говорю «их», вы же тоже клюнули.
— Я этим не занималась, — покачала головой Закревская. — Все дела вел мой охранник.
— Ну, в таком случае, если ваш охранник не находится в сговоре с бандитами…
— Мой охранник теперь уже и мой муж, мой любимый муж, — заметила Закревская.
— А кто вам сказал, что муж, даже вами любимый, должен любить и вашего сына, как я понимаю, совсем даже не пай-мальчика, раз его даже вы согласились отправить на перевоспитание? Вы же дама богатая. А ваш сын, как и муж, теперь ваши законные наследники. А кому хочется делиться наследством?
— При чем здесь наследство! Я просто не знала, не обратила внимания… Я так была занята свадьбой… Потом другие проблемы еще навалились… — начала нервничать Закревская.
— Каждый сам выбирает, что ему важней: свадьба с молодым кавалером или судьба сына… — заметил полковник.
— Но вы тоже ведь отправили племянницу в этот лагерь… — напомнила Закревская.
— Во-первых, не я отправил. Со мной мои родственнички даже не посоветовались. Я узнал о том, что Каролина находится в Кыргызстане, да еще в плену, только из звонка этих подонков.
— А почему они не позвонили ее родителям? — спросила Закревская.
— Думаю, все ее ближайшие родственники улетели куда-нибудь на Канары… — сказал полковник.
— Да, — вздохнула Закревская. — А я вот не успела улететь…
— И вы меня пытаетесь уверить, что судьба сына для вас важнее, чем ваше собственное благополучие… — покачал головой полковник.
— Как вы можете судить об этом! — возмутилась Закревская.
— Любящая мать сказала бы не «как жаль, что я не успела улететь», а «как хорошо, что я не улетела и смогу помочь сыну».
— Не передергивайте, — недовольно поморщилась Закревская, доставая из кошелька купюру, чтобы расплатиться за кофе.
Официант тут же подошел и сообщил:
— Ваш заказ уже оплачен.
— Кем? — удивилась Закревская, но, заметив, что полковник даже не собирается доставать деньги, вспомнила, в чем тут дело, и только пожала плечами.
— И я все равно не пойму, как ваши родственники могли отправить туда девочку?..
— Да они у меня все экстремалы… Знаете, как мой братец развлекается? Ему уже за сорок. Денег куры не клюют. А он собирает команду таких, как он, идиотов, и они носятся по ночному городу в поисках клада. То на столб залезут, то в трансформаторную будку. Один раз так шандарахнуло, что едва откачали.
— Как сказал бы один мой знакомый, у богатых свои привычки…
— Но мы сейчас с вами не о том говорим, — заметил полковник. — Сколько денег они у вас запросили?
— А у вас? — вопросом на вопрос ответила Закревская, еще не решив, говорить ей правду или соврать.
— Ну, допустим, двадцать пять тысяч долларов, — сказал полковник Плоткин.
— Да, — кивнула Закревская, — мне тоже назвали такую сумму.
— Но меня предупредили, что укажут местонахождение моей племянницы только после того, как я переведу деньги на данный ими счет. И дали на размышление всего сутки, — сказал полковник, не сводя со своей собеседницы пристального взгляда.
— И что вы предлагаете?
— У вас есть такая сумма? — вопросом на вопрос ответил полковник Плоткин.
— А у вас?
— Потом все деньги вернутся. Но сначала нам нужно засечь, где находятся наши дети. Я не думаю, что они будут их держать в разных местах, — сказал полковник Плоткин.
— И что вы предлагаете? — вновь спросила Закревская.
— Как только они позвонят, переведите деньги на тот счет, который они указали.
— А почему вы не хотите первым перечислить? — спросила Закревская с какой-то странной, совсем неуместной в этой ситуации улыбкой.
— Да нет у меня пока таких денег, — признался полковник. — Зато свой человек в тех краях есть. Вот этот человек и сообщил нам, кто именно пропал из лагеря. И я так быстро вышел на вас.
— Хорошо, а когда они сообщат координаты… — сказала Закревская.
— Всю операцию по спасению я беру на себя. Это две совершенно разные операции. Мои люди будут заниматься возвращением ваших денег. А мы с вами — спасением наших детей, — сказал полковник Плоткин столь проникновенно, что ему хотелось верить.
— Ну что ж, — вздохнула Закревская, — тогда давайте действовать.
— Нам с вами некоторое время лучше вместе не появляться, — предупредил полковник Плоткин. — Идите перечисляйте деньги. А как только получите эсэмэску с координатами, перешлите мне. Дальше уж будет моя забота.
— А мне что дальше делать? — спросила Закревская.
— А вы ждите дальнейших моих указаний, — сказал полковник Плоткин.
Закревская вышла из здания аэропорта и, оглядевшись, направилась к машине, где за рулем ожидал ее Чуб.
— Ну что? — спросил он, как только Закревская села в машину.
— Вези в банк. Буду тратить золотой запас нашей фирмы, — сказала она со вздохом.
