— Ничего, — сквозь зубы ответил Солоницын.
Злой равнодушно промолчал, никак не отреагировав на странное поведение начальства. Вон Медведь пускай реагирует, если ему, дураку, неймется. А умным людям это по барабану.
Сергей Витальевич Солоницын, как и его босс, банкир Гронский, понятия не имел о том, что тело Крестовского уже найдено и что на теле этом обнаружена сережка, которая могла многое объяснить умному человеку. Но, в отличие от Гронского, начальник службы безопасности привык предполагать худшее. Поэтому, узнав, что парочка находящихся у него в подчинении болванов не просто завалила клиента, а еще и бросила труп на месте преступления, не потрудившись даже проверить, есть ли при нем какие-нибудь документы, Сергей Витальевич потерял покой. Он развил бурную деятельность, пытаясь через своих знакомых в милиции узнать что-нибудь об этом деле. Но своевременно принятые подполковником Ромашовым меры возымели результат: с того момента, как был обнаружен труп Крестовского, ни одно словечко, касающееся сделанной в катакомбах находки, не просочилось за стены Петровки, 38.
Отсутствие информации по делу Крестовского означало, по идее, что такого дела в действительности не существует и что труп этого неудачника, никем не обнаруженный, до сих пор лежит в мрачных закоулках подземного лабиринта. Но Солоницын знал, что машина правосудия действует неторопливо и на первых порах заметить признаки этой деятельности бывает очень трудно, если вообще возможно. Поэтому он не успокаивался и трижды посылал на разведку в катакомбы своих людей. Но отправить под землю Медведя и Злого, чтобы провели работу над ошибками, он не мог: сначала эти двое по распоряжению самого Гронского регулярно наносили визиты в квартиру Крестовского, а потом были спроважены с глаз долой, за город, чтобы отсиделись там, пока не уляжется пыль. Так что все три отправленные в подземелье группы вернулись несолоно хлебавши: руководствуясь путаными объяснениями Злого и Медведя, две из них просто заблудились и с трудом нашли обратную дорогу. Третья тоже заблудилась, потому что ребят спугнули какие-то странные типы — один рыжий, как ржавая чугунная болванка, а другой в мотоциклетной куртке и, несмотря на царивший вокруг мрак, в сдвинутых на лоб темных очках. Не имея приказа мочить без разбора всех, кто встретится им под землей, и во избежание новых осложнений отправленные туда без оружия, люди Солоницына отступили в какой-то боковой проход. Сделано это было тихо и осторожно, но тип в мотоциклетной куртке обладал, по всей видимости, превосходным слухом: он что-то заподозрил и, изменив направление движения, сунулся в тот самый проход, где укрылась группа. Последовавшее за этим отступление охранников банка больше всего напоминало паническое бегство в темноте, в результате которого третья вылазка в катакомбы кончилась точно так же, как и первые две: многочасовым ползаньем по канализационным трубам и выходом на поверхность посреди людной улицы…
Последнее происшествие сильно встревожило Солоницына. Он то сожалел о том, что послал ребят под землю без оружия, то радовался этому обстоятельству. А еще он непрерывно думал: с кем все-таки столкнулись его люди в подземном тоннеле — с обыкновенными диггерами, с какими-нибудь неизвестными сообщниками убитого Крестовского, тоже занятыми поисками клада, или с ментами в штатском?
Менты могли бы догадаться о существовании клада, даже не найдя тела Крестовского, — для этого им было достаточно поговорить с коллекционером Маевским, которому покойник предлагал купить троянский головной убор из золота. Солоницын попытался проверить это предположение и выяснил, что Маевский отдыхает на Кипре. Это ничего не доказывало и ничего не опровергало: антиквар мог рассказать обо всем ментам когда угодно, хоть в день вылета на курорт.
Заметив недалеко от подворотни потрепанный микроавтобус, в кабине которого сидели какие-то люди, Солоницын проехал мимо. Умнее всего сейчас было бы не останавливаться, а просто уехать отсюда к чертовой бабушке, от греха подальше, но Гронский больше не хотел ждать. И в его нетерпении был резон: клад мог найти и забрать кто-то другой. Если уж золото однажды нашли, оно нипочем не станет спокойно лежать на месте, а будет как магнит притягивать к себе все новых и новых охотников за легкой наживой.
Остановив машину, Солоницын задумался. Медведь беспокойно ворочался на заднем сиденье, приставая к нему с какими-то дурацкими вопросами, но начальник не обращал на него внимания: для него Медведь уже перестал быть человеком, если вообще когда-либо являлся таковым. То же касалось и Злого, который угрюмо молчал на соседнем сиденье, словно предчувствовал, какая участь уготована им с напарником. А может, и не предчувствовал, а знал наверняка.
Время шло, нужно было на что-то решаться.
— Другие входы в подземелье знаете? — спросил Солоницын, на полуслове перебив очередную ворчливую и бессодержательную тираду недовольного всем на свете Медведя.
— Нет, — коротко ответил Злой.
— Да тут черт ногу сломит, — дал более развернутый ответ разговорчивый Медведь. — Пока через этот-то вход до места доберешься, десять раз заплутать можно. А то — другой… Ты, Витальевич, в натуре, что ли, похоронить нас решил?
— Молчи, дурак, накаркаешь, — сказал ему Солоницын. — Вы что, слепые? Микроавтобус рядом с подворотней видели? Не нравится он мне.
— Тогда валить надо, — объявил Медведь.
— А Саше Гронскому ты что скажешь? — глядя прямо перед собой, сквозь зубы осведомился Злой. — Что микроавтобуса испугался?
Солоницын покосился на него с некоторым недоумением: Злой, осторожность которого временами граничила с обыкновенной трусостью, вдруг полез на рожон, как будто соскучился по неприятностям.
— Значит, так, — сказал Солоницын, приняв окончательное решение. — Перво-наперво запомните: никакого Саши Гронского вы не знаете и в банке никогда не работали.
— Ага, не работали, — снова замычал Медведь. Он говорил негромко, но его голос все равно напоминал низкий рев разъяренного быка. — А если проверять начнут?
— А с чего это они полезут в банк с проверкой, если вы не скажете, что там работаете? — спокойно возразил Солоницын. — И вообще, если вас заметут, косите под пингвинов: ничего не знаем, ничего не видели, ошиблись дверью…
— Отлить хотели, — выдал свой вариант отмазки Медведь.
— Совершенно верно, — поддержал его Сергей Витальевич. — Стволы при вас?
— Как можно? Там они, внизу, — сказал Медведь.
— Хорошо, — сказал начальник. — Тогда вам вообще ничего не грозит. А если все-таки задержат, я вас вытащу.
— Саше это не понравится, — опять помянул Большого Босса Злой, и в его голосе Солоницыну послышались горькие, язвительные нотки.
— Саше придется это пережить, — сказал он тоном отца-командира, намеренного до последнего грудью стоять за своих бойцов перед любым, даже самым высоким, начальством. — И вообще, я бы на вашем месте поменьше думал о Саше, а побольше — о деле. Тогда и волноваться насчет Гронского не придется. Сделаете все как надо, — он в долгу не останется.
