— Всегда на посту, Ефим Моисеевич! — откликнулся этот урод.
Злой оставил при себе свое мнение о том, что надлежит делать с такими постовыми, и вслед за мелко семенящим стариком прошел по узенькому и короткому коридорчику в его кабинет. То, что носило гордое название «кабинет», оказалось бывшей кладовкой, в которой не было даже окна. Зато сейф тут имелся — древнее сооружение из бугристой от напластований масляной краски консервной жести. Даже Злой, который никогда не был медвежатником, вскрыл бы эту жестянку за две минуты при помощи ржавого гвоздя.
Помимо так называемого сейфа, в так называемом кабинете имелись обшарпанный письменный стол и два шатких полумягких стула, впервые увидевших свет, наверное, еще при Брежневе. На столе красовался древний компьютер в пожелтевшем корпусе — вот уж действительно антиквариат, Злой уже и забыл, когда видел такой в последний раз. Монитор, прикрытый архаичным защитным экраном, густо зарос пылью, покрытая коричневатым налетом клавиатура казалась липкой даже на вид, а мышь просто-напросто отсутствовала, поскольку, как с легким изумлением припомнил Злой, не была предусмотрена конструкцией этого древнего сундука.
— Ах, господи, я совсем забыл! — воскликнул вдруг старикан, звонко шлепнув себя по лысине. — Неужели склероз? Это конец. Поверьте, это конец! Антиквар-склеротик — видели вы когда-нибудь что-либо более жалкое и нелепое? Простите, ради бога, я вынужден на минуту вас покинуть. Буквально на секундочку. У меня там… Да вы присядьте пока, будьте как дома.
Злой даже не подумал последовать приглашению быть как дома. Все это начинало ему не нравиться. Если бы кто-то спросил, что именно его не устраивает, он бы так и ответил: все. И то, как старик кашлял в кулак: «Кха. Кха. К-г-кха!» — будто подавая условный сигнал, и то, как старательно, прямо-таки демонстративно протирал очки, и как говорил с охранником, и этот кабинет без окон, зато с прочной, окованной снаружи железом дверью…
— Стоп, — сказал он, беря норовящего выскользнуть из кабинета старикашку за костлявое плечо. — Пойдем вместе. Я и помогу, если что.
— Но позвольте, — делая безуспешные попытки высвободиться, залепетал антиквар. — Даже как-то странно… Куда, собственно, вы собираетесь со мной идти? Чем намерены помочь? Доктор Воробейчик не помог, а вы… Поймите же, наконец, я пожилой человек, у меня проблемы с… да, с мочеиспусканием, если вам так угодно! Я должен ходить в туалет по часам, иначе может случиться неприятность. Вы хотите со мной туда? Да сколько угодно! Только предупреждаю вас, это не слишком занимательное зрелище. Скорее печальное. Не дай вам бог дожить до такого, молодой человек!
Теперь было хорошо видно, что старый хрен, во-первых, здорово напуган, а во-вторых, врет напропалую, надеясь, что кривая вывезет. Его стремление покинуть кабинет в одиночку, оставив в нем посетителя (к слову, наедине с сейфом), было таким явным, что Злой окончательно уверился: дело нечисто.
— А ну, пошли, — сказал он, без дальнейших церемоний беря старого хрыча за шиворот и выпихивая в коридор. — Если что, вместе отольем. В хорошей компании даже это веселее.
— Валера! — пискнул антиквар, но они уже были в торговом зале.
Вырвавшись на оперативный простор, Злой застал следующую картину: пластинчатая железная штора на входной двери была опущена, сама дверь заперта, а внутренняя стальная решетка, каких не держит уже никто и нигде, закрыта и тоже заперта на висячий замок. Пузатый охранник Валера, с которого, будто по волшебству, слетела вся его сонливость, быстрым полушепотом бормотал что-то в трубку старого беспроводного телефона с длинной металлической антенной.
Все было ясно без слов.
Злой все еще держал хозяина лавки за шиворот и теперь освободил себе руки, сильно толкнув его в загривок. Старый хрыч проехался по прилавку, сшибая по дороге разный хлам, стоявший с его внутренней стороны, — какие-то набитые бумагами папки, канцелярские книги, плохо отмытые чашки с коричневыми ободками от чая и кофе, небольшой кассовый аппарат, картонную коробку с деньгами… Напоследок его костлявая, изуродованная артритом пятерня в отчаянной попытке остановить падение ухватилась за корпус радиотелефона, по которому говорил охранник, и сдернула его с полки. Антиквар обрушился на пол, телефон шлепнулся сверху, и Злой с удовлетворением отметил тот факт, что его коротковатый шнур выскочил из гнезда в корпусе и теперь свободно свисает с прилавка.
Все это заняло не более секунды. Толстопузый охранник Валера еще торчал у запертых дверей, тупо таращась на внезапно замолчавшую телефонную трубку, а Злой уже держал в каждой руке по пистолету.
— Дверь открой, — будничным голосом сказал он охраннику и, поскольку тот не торопился выполнять приказ, заорал не своим голосом, так, что зазвенело в ушах: — Живо дверь открыл! Завалю гниду!!!
Выплеснув вместе с этим диким воплем все скопившееся раздражение, Злой почувствовал себя немного лучше. Зашевелившаяся было в душе паника отступила, он снова обрел способность думать и принимать решения. Дело обернулось скверно, но не так, как могло бы случиться, если бы он позволил плешивому сморчку запереть себя в кабинете с железной дверью.
Он бросил взгляд поверх пистолетного ствола на антиквара, который слабо копошился на полу между прилавком и задней стеной заведения, пытаясь то ли встать, то ли, наоборот, забиться под прилавок. У ног старика лежала бумажка — то самое объявление о розыске, украшенное изображениями их с Медведем физиономий. Это многое объясняло, и Злой переключил внимание на охранника.
Но, как оказалось, вместо того чтобы, как ему было велено, отпереть дверь, пузатый Валера полез в кобуру за пистолетом. В тот момент, когда Злой на него посмотрел, пистолет был извлечен из кобуры уже на три четверти.
— Даже не думай, — сказал Злой.
Но охранник то ли обладал чрезмерно развитым чувством долга, то ли, что казалось более вероятным, просто ополоумел от страха. Как бы то ни было, он не внял предупреждению, а поступил, что называется, с точностью до наоборот: выхватил пистолет из кобуры и дрожащей рукой направил его на Злого. Конечно, Злой не мог тягаться с Медведем в быстроте реакций, но рефлексы у него тоже были в порядке, и выстрел прогремел раньше, чем он успел до конца оценить ситуацию. Охранник опрокинулся на железную решетку дверей, уцепился за нее слабеющими пальцами, не удержался и мешком свалился на пол. Пистолет выпал из мертвой руки, и Злой только теперь заметил, что он газовый. Недоразумение, в результате которого погиб Крестовский, повторилось, подтверждая теорию о том, что история развивается по спирали, но Злому сейчас было не до философии.
Старик под прилавком опять закопошился, как мышь в коробке из-под обуви. Злой мельком посмотрел на него и вдруг понял, что старый хрен пытается дотянуться до кнопки тревожной сигнализации.
«Пимка» в его правой руке зло подпрыгнул, плюнув огнем, и старик послушно ткнулся носом в пол, заливая разбросанные по нему бумаги темной кровью. Он еще слабо скреб скрюченными пальцами по грязному кафелю, будто хотел хотя бы после смерти все-таки дотянуться до кнопки, а Злой уже перемахнул через прилавок, одним прыжком пересек тесный торговый зал и, склонившись над охранником, лихорадочно зашарил по карманам в поисках ключей.
