За этими зданиями стали появляться другие. Это было так чудесно — строить свой мир, населяя его смешными круглоголовыми человечками. Вместе с ландшафтом на полу у них с Йеном появилось что-то общее, то общее, нехватку которого она ощущала сегодня за обедом.
Запас деталей, поначалу казавшийся девушке неисчерпаемым, подходил к концу. Малин вытряхнула на ковер содержимое оставшихся коробок и отошла, чтобы оценить их совместное творение со стороны. Город выглядел очень симпатичным. Самые высокие сооружения — два длинных шпиля, поставленные один напротив другого, — доходили сидящему на ковре Йену до плеча. Вдоль побережья тянулись коттеджики — Малин постаралась сделать их насколько возможно разными, а дальше начинался сити — вертикальные коробки с гнездами окон, их они строили уже вместе. Не хватало только парков — среди купленных ими наборов не было ни одного с достаточным количеством нужных деталей.
Малин поделилась этим соображением с Йеном, он на минуту задумался, поднялся с ковра, вышел и вернулся с пачкой зеленых салфеток. Получилось отлично — ворохи скомканной зеленой бумаги издалека очень даже можно принять за парк.
Когда все пустые коробки были изучены на предмет, не осталось ли в них еще чего-нибудь, Малин взглянула на часы и охнула — они провозились не меньше семи часов! Была глубокая ночь, хотелось есть и спать. Йен подошел к ней сзади, легко обнял за плечи.
— Хочешь кофе?
— Чего угодно, только не кофе, — Малин даже поморщилась, представив, как у нее сразу разболится голова и заколотится сердце.
— Тогда печенье с молоком, — сделал вывод Йен и удалился в кухню.
Она забралась с ногами на диван и, когда Йен принес обещанное и сел рядом, положила голову ему на плечо. От выпитого молока дремота стала разливаться уже по всему телу девушки.
— Если хоть немного не посплю, то завтра провалю спектакль, — сонно пробормотала Малин.
— Мы никуда не торопимся, — тихо сказал Йен, легко подхватил ее на руки и понес вниз, к машине.
Начавшаяся неделя была до отказа наполнена работой, небольшую передышку сулил только вечер среды. Малин рассчитывала использовать его на то, чтобы поваляться в постели и почитать книжки. Поэтому, когда через час после ее возвращения домой раздался звонок в дверь, она пошла открывать с большой неохотой.
На пороге стоял Юхан. Даже в вечер пожара он не выглядел так плохо: круглые очки, которых раньше она на нем не видела, криво сидели на переносице, придавая лицу соседа еще более несчастное выражение, а белесые волосы были почему-то влажными и слипшимися прядями свисали из-за ушей, оголяя шею. Эта шея показалась девушке настолько беззащитной, что у нее защемило сердце. Тонкие губы Юхана подрагивали. От холода? — подумала Малин. Или он опять из-за чего-то разнервничался?
— Что с тобой случилось? — спросила девушка, пропуская неожиданного визитера в прихожую.
— Ты про волосы? Я упал в воду. Видишь ли, я сегодня искупался в Лилья Вертене, — Юхан неестественно рассмеялся.
Сначала Малин решила, что ее рассеянный сосед пришел к ней сразу после этого странного события, но потом увидела на Юхане сухой толстый свитер. Вода не капала с его брюк и не растекалась лужами от ботинок — значит, у него хватило здравого смысла, по крайней мере, переодеться. На всякий случай она спросила:
— Ты не хочешь принять горячий душ?
— Спасибо, я уже.
— Тогда кофе?
— Лучше чай.
Наступила минутная пауза, пока Малин готовила чай. В чашку Юхана она добавила немного крепкого пряного бальзама — ему не помешает. Когда девушка повернулась, чтобы поставить поднос на стол, Юхан посмотрел ей прямо в глаза и сказал такое, что от неожиданности она чуть не выронила поднос:
— Чем ближе я подбираюсь к разгадке, тем сильнее они хотят меня убить.
— Кто, Юхан? Рассказывай по порядку, что с тобой случилось. Кто хочет тебя убить? Как ты вообще оказался у Лилья Вертена?
— Думаю, все дело в этой мистериальной жертве, — пробормотал Юхан, а потом, словно спохватившись, начал объяснять: — Я наполовину расшифровал текст на этой таблице. Все совершенно не так, как думает Симон. Это очень странная надпись. Если бы мне кто-то сказал, что нашел текст предсказания, я бы не поверил. Но по-другому его понять просто невозможно. Вот, смотри, что получается. — Он извлек из кармана брюк карандаш, развернул бледно-сиреневую салфетку, лежавшую на столе, и стал что-то на ней писать. Малин подсела поближе и увидела, что он воспроизводит уже знакомые ей значки рун, а под ними пишет какие-то слова. — Видишь, если согласиться с версией Симона Кольссена, — говорил Юхан, — то третье слово — “дерево”. Я в нескольких местах встречал именно такой значок, когда имелся в виду ясень. Дальше — “лодка”, потом — “сражение”. Если все так, хотя здесь как раз могут быть разные варианты прочтения, вот что у меня получается: “опять”, или “дважды”, дальше пока пропуск — здесь обозначено какое-то действие, смысл его: “дерево — сюда”. Возможно, “перенести”, или что-то в этом роде… Опять пропуск в несколько слов, потом слова “один” и “чистый”, над вторым я долго бился, но больше всего подходит именно “чистый”, затем эта самая “ритуальная жертва”, “причина” и “битва”. Дальше что-то опять о дереве, но это самый сложный кусок, мне его никак не удается разобрать. Но даже того, что есть, достаточно, чтобы понять: мы имеем дело с предсказанием. Я уверен в этом! И… — он осекся, наткнувшись на непонимающий взгляд Малин.
— Юхан, дорогой мой, все это очень интересно, но скажи, пожалуйста, причем здесь твое купание в заливе? Что вообще с тобой творится в последнее время?
— Ах, это… — он замялся, раздумывая, что ответить, но потом вдруг опять оживился: — Представляешь, я уже почти не боюсь. Привык. Мне теперь кажется, что со мной не может ничего произойти, не должно, понимаешь? Ну, то есть до определенного момента — ничего. Вот, например, вчера, когда на меня стала падать дверь у входа в метро — знаешь, чтобы на ночь перегораживать спуск под землю, такой большой железный щит сверху выезжает… Я смотрел на него и очень хорошо видел, как он приближается. Я даже мог представить себе, как он разрежет меня пополам, но страха не было, как будто это происходило не со мной. То есть я был уверен, что со мной ничего не случится — и действительно успел отскочить в сторону. Или это кто-то меня толкнул? Я не помню.
— Ты хочешь сказать, что вчера тебя чуть не разрезало пополам? — Малин никак не могла поверить, что эти слова ей не померещились.
— А позавчера я спускался по лестнице со скалы, уже не помню где, и подо мной подломилась ступенька, я до самого низа проехался на боку. Вот, видишь? — Он задрал свитер и показал изумленной девушке огромный черный кровоподтек на левом боку. — И до того… Со мной каждый день что-то происходит. И еще все время снится то же самое — несчастные случаи… Или эти странные сны, где я — ребенок и вокруг тоже дети. Они всегда плохо заканчиваются, эти сны. Так что когда меня не убивает, — по его лицу скользнуло подобие улыбки, — я понимаю, что это не сон.
