— Я бы… — промямлил руфер, с надеждой переведя взгляд медовых глаз на полицейского, — задержался на пару минут. На пару минут, товарищ начальник…
Роберт не успел ничего возразить, потому что его сестра уже потащила Призрачного в сторону кухни, ухватив того за тощее, почти женское запястье.
— Я пригласила тебя! Конечно, ты можешь задержаться и не на пару минут, а на часик. Ничего с Робертом и с вашими делами за это время не случится!
Они сели в машину полицейского только спустя тридцать минут. Руфер, задержавшись у подъезда и дождавшись, когда Горностай отъедет в более темное место, метнулся к джипу черной, почти невидимой тенью и незаметно запрыгнул в салон. Сделано это было настолько быстро, что даже если бы за ними кто-то наблюдал, что было вполне возможно, то у наблюдателя не было бы ни одного шанса увидеть из ниоткуда взявшегося пассажира. Габриэль выпрямился и сел в нормальную позу на заднем сиденье после того, как они покинули двор полицейского.
— Товарищ начальник, не дуйся, — примирительно начал Габи, поглядывая в зеркало заднего вида на отражение серых глаз водителя. — Если бы она не заговорила о горячей еде, я бы в жизни не повелся и не стал тебя и твой дом обременять своим присутствием. Но, понимаешь, у меня редко появляется такая возможность, и, если уж она появилась, не смог устоять и не поесть.
Руфер откинулся на спинку сиденья и блаженно прикрыл веки. Его живот, обычно от голода прилипавший к позвоночнику, сейчас заметно округлился. Он слопал далеко не одну котлету, а еще его карманы в эту минуту отягощали два свертка с бутербродами, которые завернула ему с собой бывшая одноклассница.
— Не извиняйся, — с переднего сидения донеслось как будто даже немного смущенное, — я сам должен был предложить. В конце концов, это обычная норма приличия. Ты же обо мне подумал в прошлый раз.
— Это ерунда! Что я могу тебе предложить? Полутеплый чай и хлеб с колбасой. То ли дело ваша сестра, товарищ начальник… Она очень хорошая девушка и готовит очень вкусно, вам с ней очень повезло…
Руфер, мечтательно поглаживая свертки в карманах и уже представляя, как перед сном набьет желудок во второй раз за один день, потерял бдительность и завалился на бок, раздавив своим тщедушным телом один из «подарков», в тот момент, когда джип резко вильнул на дороге.
— Ты увлекся, — прорычал спереди старший лейтенант. — Я, кажется, уже упоминал и не раз, чтобы ты не смел даже думать о моей сестре.
— А я и не думаю! Не думаю, товарищ начальник! Я о еде говорил и о гостеприимстве! Я ничего такого сказать совсем не хотел!
— Тебе лучше повнимательнее следить за тем, что говоришь, — буркнул полицейский, вновь возобновив уверенное управление автомобилем.
— А что я такого сказал-то?
— Ничего.
Руфер пристыженно замолк и словно превратился в тень. Это состояние было привычным и нормальным для него. Габи не умел навязывать свое общение, потому что люди как правило отталкивали его. Из-за внешнего вида, из-за его нежелания быть таким как все. Тень — это привычно, но тень с полными карманами еды — это хорошо. Сейчас Габи не чувствовал обиды, маленький руфер был готов мурчать от удовольствия и пропускать все замечания полицейского мимо ушей, без конца проверяя пухлость тех самых карманов.
Уходя, он незаметно поблагодарил хозяйку дома, отчего та зарделась и чмокнула его в щеку. Разумеется, данный жест не укрылся от бдительного старшего лейтенанта, в момент за шкварник выставившего его за дверь своей квартиры. Но Габриэль все равно успел помахать добродушной хозяйке на прощание. Давно его так не баловали!
Мысли Призрачного о приятном, прервал вопрос Горностая:
— Ты говоришь, у тебя редко появляется возможность поесть? Где же ты живешь?
— А? — встрепенулся почти невидимый пассажир. — Это не имеет значения, товарищ начальник.
— Почему ты не хочешь жить у одной из бывших жен твоего отца? Насколько я знаю, вторая, Арина Мицкевич, была готова принять тебя? Нет?
— Как же я могу, товарищ начальник! Если мое место проживания будет известно, вы же сразу меня арестуете.
— Не арестую. Тебя же выпустили за недостаточностью улик.
— Не вы арестуете, так найдет этот, Исаев. Или те, другие. На черных машинах. Я вижу их иногда, но пока что мне удавалось от них вполне удачно уходить.
— Другие? Это не другие, это скорее всего все те же люди Исаева. Наши за тобой не следят. Можешь мне верить, я проверял. Твоим делом занимаюсь только я.
— В любом случае, — отмахнулся руфер из темноты, — я не хочу никого подставлять. Зачем? В случае чего, вы к ним первым и метнетесь. Нет, я так не поступаю. Мои решения — это моя ответственность.
Горностай неопределенно хмыкнул. И посмотрел в зеркало заднего вида.
— И долго ты так собираешься скитаться?
— Не знаю. Я не думал об этом. Меня больше интересуют другие вещи. К примеру, точный адрес места, куда мы сейчас направляемся.
— Точного нет. Есть пять домов. Улица Металлургов двадцать пять или двадцать семь, улица Ленина сорок восемь, пятьдесят, пятьдесят два. Еще сильнее сузить круг мне не удалось.
— О! Это уже многое! Тем более, что Ленина сорок восемь, пятьдесят и оба дома на Металлургах я проверял.
— Улица Ленина пятьдесят два, — одновременно произнесли заветный адрес оба парня.
— Отлично! Круг сузился! — потер ладоши друг о друга невидимый пассажир.
Габриэль некоторое время молчал. Кроме как о деле, он не знал, о чем говорить с полицейским. Но через несколько минут все же нашелся:
— А что ты, товарищ начальник, постоянно спрашиваешь, где живу я. Но я тоже о тебе слышал. Тебе пришлось ненамного легче. Заменить родителей брату и сестре, оберегать их каждый день.
— С чего ты взял, — Горностай заметно помрачнел не зная, как реагировать на то, что заметил руфер. До призрачного окружающие воспринимали его жизнь как само собой разумеющееся.
— Ты спрашивал, живу ли я один. И я задумался, если честно. О своей жизни. Но ты же тоже один, я прав? Ты все время на своей работе, точно также, как я на своих крышах.
— Мы приехали.
Старший лейтенант как будто нарочно перебил его, низведя разговор в разряд незначительной болтовни. В темноте улицы, на которую они оба вышли и остановились перед зданием, не было видно, насколько покраснела его мощная шея, и насколько сильно на ней пульсировали вены.
— Идем? — спросил Призрачный.
— Идем. Пешком на двадцатый?
— Зачем? На лифте!
— Я думал, ты своим каким-то способом…
— Ты думал, товарищ начальник, что я тебе вот так запросто раскрою все свои секреты?
Черная худенькая тень метнулась к подъезду. Горностай отправился за ней. В скором времени они оба поднимались на лифте. Добравшись до последнего этажа, Руфер остановил попутчика.
