Роберт бросился в соседний подъезд, туда, на последний этаж, под крышу, в помещение, куда Призрачный привел его первым делом. Карта тоже исчезла. Больше никаких его следов не осталось — Габриэль снова стал недосягаемым для него.
Там, так и застыв в проходе, он смотрел на голую стену, на которой еще сутки назад висела карта их города, скрупулёзно помечаемая в ключевых местах руфером, сейчас не было ничего. Серые глаза полицейского покрылись толстым слоем льда. Он только что сам испортил то, что даже не успело начаться.
— Это все? — майор воззрился на подчиненного поверх круглых уродливых очков. — Все, что ты можешь мне сообщить, Горностай? Дело тебе когда было передано?! А ты до сих пор за ним гоняешься и никак посадить не можешь! Ты в курсе о сегодняшнем взрыве? Улица Ленина пятьдесят два!
— Так точно, — кивнул Горностай, взбесив своим безэмоциаональным ответом начальника.
— Горностай! Ты еще здесь?! Руки в ноги и на поиски этого, мать его, руфера! Камеры проверь, соседей опроси, и чтобы к вечеру он у нас за решеткой сидел!
— Товарищ майор, доказательств нет. Я проверял.
— Что значит нет? Что, совсем никто ничего не видел?! — мужчина средних лет в служебной форме вскочил из-за своего стола и ударил по нему кулаком.
— Никто, — упрямо мотнул головой Горностай, ткнув пальцем в папку с документами рядом с собой, — здесь полный отчет, я только что доложил.
Это действительно было все. Он сам искал Габриэля, но Призрачный проделал все так, что ни камеры, ни люди в доме на Ленина пятьдесят два — никто его не заметил. Никаких следов и если бы не случай накануне, и, если бы Горностай лично вечером вместе с Грассо не был бы на той крыше, он бы и сам засомневался, что взрыв, прозвучавший рано утром, дело рук Габриэля. Вместе с отсутствием улик, не было ни единого следа, который мог бы дать хоть какую-то подсказку, куда исчез парень с косой.
Роберт покинул участок, как обычно, ближе к ночи. Днем он еще успел побывать на Ново-Садовой, в доме, где когда-то жил маленький Габриэль. Дверь квартиры его матери была заперта. Соседи по лестничной клетке в один голос заявили, что уже несколько лет никого не видели возле этой двери. Это все. Измотанный и ни с чем старший лейтенант вернулся к себе домой.
— Роберт, привет! — Ванесса встретила его в прихожей. Рядом с первым плакатом Габриэля, появившимся несколько дней назад, образовался еще один. На этом был изображен его силуэт со спины. Призрачный не смотрел на рисовавшего, он будто бы уходил от него. Все как в жизни, словно знак, что Горностай больше никогда его не увидит вживую.
Старший лейтенант опустил связку ключей на невысокий столик возле зеркала. Железяки, соприкоснувшись с деревянной поверхностью, устало брякнули.
— Что? Тяжелый день на работе? — Несса подозрительно миролюбиво поцеловала брата в щеку, серебро в ее глазах переливалось счастьем. — Давай, принимай душ и присоединяйся к нам. А то мы уже ужинаем!
— Спасибо, я не голоден, — буркнул полицейский и сняв туфли, собирался пройти к себе, как вдруг сестра радостно сообщила:
— Отлично! Значит Габи на сегодня полностью мой!
Горностай лишь на мгновение обернулся на сестру, сопоставил ее сияющее личико с упоминанием об ужине и в то же мгновение ворвался на кухню в родительской квартире. Так и было! За столом сидел его младший брат и Габриэль. Оба уставились на него, почти снесшего дверь на своем пути. Габи застыл с куском хлеба в зубах, медовые глаза в ужасе выпучились на стража порядка.
— Это не я! — с набитым ртом промямлил руфер.
— Что? — удерживая и вопль, и взбесившееся дыхание в грудной клетке, а также прогоняя разноцветные огни, накрывшие оболочку глаза, переспросил Горностай.
— Это не он, — повторил Эдик. — Роберт, Габи хочет сказать, что это не он сегодня совершил взрыв на Ленина пятьдесят два.
— А кто? — из-за проблем с воздухом, старший лейтенант вынужден был говорить короткими фразами.
— Не жнаю, — руфер, удерживая хлеб в зубах, поднял руки в верх, — я сам уживился. Тьфу, удивился. Я не знаю, товарищ начальник, кто это сделал. Но точно не я. Я собирался, это правда, но не пошел бы туда рано утром. А еще, я немного не… не готов.
Лишь теперь Горностай разглядел, что руфер вопреки обыкновению был в другой одежде. Вместо обрезанного платья матери, на нем красовалась майка его брата! Эдика. Но почему… почему именно его?!
Проследив за взглядом полицейского, Призрачный поспешил оправдаться:
— И это не я, товарищ начальник! Ваша сестра…
— Это я заставила его, — заявила Ванесса, отодвинув старшего брата с прохода и войдя на кухню. — Вы где вчера были? Габи ранили! Такая страшная рана! Почему ты ничего не сделал? Мне пришлось ее обработать, слава богу, я уже умею это.
— Я тоже умею, — взбрыкнул Эдик, обняв за тощие плечи руфера, — однако ты меня не подпустила к нему. Единоличница!
— Надо было обрабатывать в четыре руки, да? — фыркнула сестренка, сев по другую сторону от гостя. — Кто-то очень криворукий зашил его рану, теперь уж заживет, как заживет. Но, да. С таким ранением, Габриэль не смог бы вытворить то, что сегодня произошло на улице Ленина. Так что, Роберт, у него алиби. А майку Габи я тоже зашила и постирала. Через часик высохнет и я тебе ее отдам. Габи, — Ванесса прильнула к другому плечу гостя и заглянула руферу в глаза, — давай ты сегодня останешься ночевать у нас. В моей комнате есть раскладушка. Сегодня для тебя совсем небезопасно на улице.
— Сейчас посмотрим, — украдкой окатив старшего брата настороженностью, сказал Эдик, — безопасно ли ему у нас. А то кое-кто, похоже, так и мечтает звездочки новые получить!
— Зачем ты пришел? — перебил их Горностай.
— Я? Ну, как бы… Товарищ начальник, мы вроде бы с вами договаривались… Но, я, наверное, ошибся.
Габриэль, под тяжелым взглядом старшего лейтенанта, поднялся со своего места.
— Я уже ухожу. Понял все без лишних объяснений.
— Роберт! — взбунтовалась Ванесса, глядя на то, как хромая вышел ее гость из-за стола. — В тебе хоть капля сострадания есть?! Ты посмотри, в каком он состоянии! Куда он пойдет?! Габи, ну, не уходи.
Девушка вскочила вслед за Призрачным, перехватив того под локоть, попыталась остановить.
— Габи, останешься у меня. Он тебя не тронет.
— Правильно! Я с вами буду ночевать! А если Роберт решит тебя сдать — пусть арестовывает нас всех троих. Я, в таком случае, тоже скажу, что был на той крыше. Если судить невиновных, то пусть судят сразу скопом, чего по одному?!
— Вы с ума сошли? — жестко прорычал сквозь зубы на них Горностай. — Габриэль, в мою комнату, — вдруг сбавив тон, старший лейтенант удивил всех, обратившись к Грассо, державшемуся за больной бок, по имени, — зайди. Пожалуйста.
— Роберт… — Ваннеса окликнула старшего брата, заменившего ей родителей, но натолкнулась на настолько строгий взгляд, что даже отступила на несколько шагов назад. Однако это ей не помешало крикнуть вдогонку:
