Габриэль тоже был не одет. Рассматривая хозяина комнаты, он отступил назад, пока не уперся спиной в шкаф. Тонкий, совсем немужественный стан, пусть даже с довольно крупным ранением, был крепок и жилист. Призрачный не мог похвастать большими бицепсами, при этом его тело было закалено жизненными трудностями и было похоже на гибкий стальной прут. Габи уперся спиной и затылком в шкаф, сложил руки на груди и согнув ногу в колене, пятку уткнул в ту же дверцу шкафа. Он внимательно изучал выражение глаз и лица застывшего Горностая.
Габи потратил на это несколько минут, показавшихся Роберту нескончаемо мучительной вечностью. Наконец, Габриэль, прикрыв на мгновение медовые глаза и снова открыв их, полушепотом пояснил:
— Хотел убедиться.
— В чем? — процедил Горностай, глядя на того исподлобья.
— В том, что ты действительно не ошибся. Что не смеешься. Что ты этого хочешь.
Роберт в момент перемахнул через собственную кровать и оказался рядом с Призрачным, без стеснения положил тому большие ладони на тонкую талию. Он покачнулся с ноги на ногу, как бы играя жарким облаком, застывшим между их распаленными телами.
— Еще как хочу, — глухой хрип упал на розовые губы со вкусом розовых роз, вслед за ним их же коснулось кое-что иное. Поцелуй полицейского украл этот запретный вкус, затем молодой мужчина облизал собственные губы, неспеша наслаждаясь этим сокровищем на своей коже. — Какие тебе еще нужны доказательства, Габриэль?
Габи выгнулся, таким образом ниже пояса придвинувшись вплотную к Роберту. Пальцы полицейского сжались на талии руфера.
— Потише, — опять зашипел на него Грассо. — Я все-таки ранен!
Он выпрямился, положив руку на поясницу старшего лейтенанта. Встав рядом, лоб Габи почти уткнулся в кончик носа Горностая.
— Ты хочешь… чтобы я подождал?
— Роберт, — медовые глаза переливались всеми оттенками рыжего, заглядывая в лицо готового согласиться на любой каприз Призрачного молодому мужчине, — я…
Руфер ткнул тонким пальцем в покатую грудь Горностая и хитро ухмыляясь продолжил:
— Стой здесь. Я должен кое-что сделать.
— Что…
В груди полицейского взметнулось недоброе предчувствие, которое без промедления оправдалось. Руфер ужом выскользнул из его внимательных рук и черной молнией метнулся к окну, по пути успев зацепить его майку с пола. Горностай успел поймать за хвост только воздух из внезапно распахнутого окна и негромкое послание, которое успел бросить Призрачный:
— Если так хочешь — найдешь!
Роберт перегнулся через подоконник — старший лейтенант и в этот раз не успел разглядеть, каким образом Габи испарился за окном.
— Призрачный, — выдохнул в ночь Горностай.
Долго не думая, он вытащил из шкафа шорты, натянул их на себя и как был, босиком, выскочил из квартиры, в которой все домочадцы уже спали крепким сном. Роберт не сомневался в том, где искать Габриэля. Он очень быстро оказался на чердаке дома, в котором жил всю свою жизнь. Здесь была плоская крыша, с большими выступами и с видом на их город. Ступив на нее, он сразу же погрузился в тишину и в легкое оцепенение от того, что увидел. Возле парапета стояла тонкая фигура, на узких плечах которой болталась чья-то слишком большая майка.
Руфер обернулся, одарив белозубой улыбкой пришедшего.
— Было бы неправильно делать это у тебя дома. Поэтому я решил пригласить тебя в свой мир.
Полицейский направился к фигуре, чьи длинные волосы, обычно всегда заплетенные в косу, развевались на жарком, летнем ветру. Он больше не говорил, здоровяк поймал в объятья неуловимого Габи и набросился на того с поцелуем.
Руфер ответил взаимным нападением, запустив пальцы в короткие волосы на затылке полицейского и больно схватив его за них, потянул назад. Роберт проигнорировал боль, резко дернул головой вперед, ответил на выпад Призрачного укусом в нижнюю розовую губу. Габи ударил обидчика раскрытой ладонью в оголенную мужскую грудь и ловко уселся на высокий парапет.
— Не так тебе и больно, — прорычал в ослепляющем возбуждении Горностай, подцепил боксерки Габриэля и сорвал их с его жилистого тела, оставив худого парня в одной майке.
Он удерживал руфера на этом парапете, не переставая как полоумный целовать и прикусывать взбалмошные розовые лепестки его губ.
— Я вообще вполне выносливый, — ударил гулким ответом руфер, бросив вызов в медовом закате своих глаз. — Если бы ты только не был таким медлительным…
Это едкое замечание, разбудило в Горностае неуправляемого дьявола. Он и без того еле сдерживался, чтобы в своем необузданном безумии не нанести вред непослушному мальчишке, горевшему в его руках. Он поднес руку к своему рту и хорошенько намочил ладонь, которая сразу же нанесла эту влагу на ничем незащищенное сокровенное местечко между ног руфера. Тот от неожиданности ойкнул, но даже не успел округлить свои невыносимые глаза, как в отверстие рядом с его пахом проник первый палец Роберта. Призрачный вцепился короткими ногтями в ключицу Роберта и попытался, скрывая смущение прыснуть со смеху, чем безмерно разозлил распаленного полицейского. Тот, отреагировав по-своему, молниеносно еще раз смочил руку, на сей раз нанес влагу на свое собственное отвердевшее возбуждение, которое в то же мгновение безжалостно ввел в маленькую дырочку между ног руфера. Призрачного выгнуло назад от боли и необыкновенных ощущений в его разрывавшемся паху. Длинные волосы свесились вниз, а из маленького ротика проказника вырывался громкий стон, разукрасивший ночь и тишину звездным сиреневым сиянием.
Роберту сорвало крышу, он не слышал Габи, дорвавшись до своей мечты, молодой мужчина заходил в обожаемом теле, осыпал того безудержными толчками, крепко удерживая Призрачного под поясницей и лопатками. Руфера продолжало выгибать назад, он стонал, извивался в крепких руках своего мучителя до тех пор, пока сам не взорвался и не намочил живот Роберта белым извержением своего семени. Ощущения внутри его худого тела были настолько впечатляющими, что на какое-то время Призрачный потерял способность видеть и слышать. Пока крупное, твердое как камень возбуждение Роберта разрывало его изнутри, внизу его собственного живота все полыхало — его покорила жажда Горностая обладать им, дорваться до него и взять во чтобы то ни стало. Почувствовав влагу на своей коже, полицейский грубо подхватил под ягодицу Габи и заставил того задрать одну ногу. Теперь толчки стали еще быстрее и жестче. Не в силах терпеть боль, Габриэль стал бить кулаками по мощной груди Роберта — тот, как будто не почувствовал, лишь еще сильнее вцепился в ягодицу руфера. Тогда Габриэль размахнулся и въехал кулаком по челюсти Роберта, последний только махнул головой, как будто сбросил надоедливую муху. Горностай ответил — он так сильно прижал к своему телу руфера, что тот даже дышать перестал, его собственной грудной клетке было некуда подниматься. Удерживая его в таком положении и не замечая, что своими объятиями оставляет синяки на тонкой коже Призрачного, Роберт нанес еще несколько самых сильных толчков, пока из его горла не вырвался звериный рык, покрывший всю ту же ночную тишину и прогнав все сиреневое сияние, заменив его успокоительной волной нахлынувшего облегчения.
