Ни осажденные, ни осаждавшие долго не могли добиться явного перевеса, и в конце концов враждующие стороны договорились разрешить ситуацию поединком между братьями. Если победит Этеокл, аргивяне отступят. Если Этеокл потерпит поражение, Полиник станет царем. Однако победителем не вышел никто — противники убили друг друга. Этеокл, умирая, посмотрел на брата сквозь слезы, но уже не смог произнести ни слова. Полиник же прохрипел, едва дыша: «Бедный брат! Он был мой враг, но умирает братом… <…> мой труп похороните дома… <…> Из царства, которого лишился я, земли <…> прошу ничтожные две горсти…»
Поединок ничего не решил, и битва возобновилась. Но Менекей пожертвовал собой не напрасно. В конце концов фиванцы одержали верх, и из семи аргосских вождей в живых остался лишь Адраст. С остатками разбитого войска он бежал в Афины. В Фивах правителем вновь стал Креонт, который сразу же объявил, что никто из осаждавших город не получит погребения. Этеокла похоронят со всеми почестями, совершив «над ним обряд, достойный благородных»
[303], а Полиника бросят на растерзание диким зверям и хищным птицам. Такое возмездие противоречило заветам богов и законам справедливости. Это было глумление над усопшим. Души непогребенных не могут переправиться через реку, опоясывающую царство мертвых, поэтому целый век вынуждены, истерзанные страданиями, одиноко скитаться, не находя приюта и покоя. Хоронить мертвых считалось священным долгом человека, причем хоронить не только своих, но и чужих, если так сложатся обстоятельства. Креонт же, запретив предавать Полиника земле, приравнял священный обычай к преступлению. Дерзнувшему нарушить приказ грозила смертная казнь.
Антигону и Исмену распоряжение Креонта привело в ужас. Исмена, потрясенная услышанным, отчаянно жалела несчастного, его отданное на поругание тело и сиротливую, неприкаянную душу. Тем не менее она не видела иного выхода, кроме как покориться. Они с Антигоной теперь совсем одни. Остальные фиванцы ликуют при мысли, что человек, развязавший против них войну, понесет такую жуткую кару.
— Мы женщинами рождены, и нам с мужчинами не спорить, — помни это. Над нами сильный властвует всегда, — убеждала Исмена сестру. — <…> Я буду подчиняться тем, кто властен <…> Я против воли граждан не пойду
[304].
Но Антигона покоряться не собиралась.
— Что хочешь делай — схороню его. <…> пойду одна земли насыпать над любимым братом.
— Как за тебя, несчастную, мне страшно! — вскричала Исмена. — За безнадежное не стоит браться.
— Без сил паду, но все же сделав дело, — упорствовала Антигона.
Она удалилась. Исмена не отважилась идти за ней.
Несколько часов спустя Креонт услышал во дворце крик, что вопреки его приказу Полиника похоронили. Выбежав наружу, правитель Фив столкнулся со стражниками, которых он приставил к телу погибшего. Они вели Антигону. «Вот сделавшая дело. Мы схватили ее за погребеньем». Стражники объяснили, что дерзкой ослушнице помогла песчаная буря, скрывшая ее от их глаз. Когда же наконец все стихло, они увидели, что тело погребено, а девушка «чтит мертвого трикратным возлияньем».
— Ты знала мой приказ? — спросил Креонт грозно.
— Да, — ответила Антигона.
— И все ж его ты преступить дерзнула?
— Не Зевс его мне объявил, не Правда, живущая с подземными богами и людям предписавшая законы, — покачала головой Антигона. — <…> Закон богов, не писанный, но прочный. Ведь не вчера был создан тот закон <…>
Рыдающая Исмена встала рядом с сестрой.
— Я виновата… и за вину ответ нести готова!
Но Антигона не приняла ее жертву.
— Нет, это было бы несправедливо <…> ты ни при чем, одна умру — и этого довольно, — сказала царевна и велела сестре не говорить больше ни слова. — <…> ты предпочитаешь жизнь, я — смерть. <…> Мы почитали разное разумным.
Когда стражники уводили приговоренную к казни
[305] Антигону, она воззвала:
На меня посмотрите, правители Фив,
На последнюю в роде фиванских царей,
Как терплю, от кого я терплю — лишь за то,
Что почтила богов почитаньем!
Сестра ее Исмена исчезла бесследно, не удостоившись ни преданий, ни поэм. На этом заканчивается история Эдипова рода и последних представителей фиванской царской династии.
Сeмeро против Фив
Этот сюжет изложен в трагедиях двух великих греческих авторов — в «Семеро против Фив» Эсхила и «Умоляющих» («Просительницах») Еврипида. Я отдаю предпочтение версии Еврипида, которая, как и многие другие его произведения, поразительно близка нашему мировосприятию. Художественное мастерство Эсхила неоспоримо, однако в его случае перед нами возвышенная поэма о войне, тогда как трагедия «Умоляющие» Еврипида нагляднее всех остальных его творений демонстрирует, насколько он опережал свое время.
* * *
Полиник был похоронен ценой жизни сестры. Теперь его душе ничто не препятствовало переправиться через реку в царстве мертвых и обрести приют в подземной обители. Но остальные вожди, пришедшие вместе с ним завоевывать Фивы, лежали непогребенные, и запрет Креонта навсегда лишал их надежды на упокоение.
Адраст, единственный из семерых противников Фив оставшийся в живых, отправился к афинскому царю Тесею просить, чтобы тот убедил фиванцев разрешить похоронить мертвых. С ним были матери и сыновья погибших.
— Царь, вызволи аргосские тела! <…> вели вернуть <…> и сжалься над бедами, над горем матерей <…> похоронить детей их молят руки, — воззвал Адраст к Тесею. — <…> Все города другие слабы. Ваш один бы с делом справился. Афины сочувствуют несчастью
[306].
Но Тесей отказал.
— Неужто мне в союз вступать с тобою? [Ты сам повел на Фивы свой народ. И] если плохо придумал, так последствия неси ты сам своей придумки. Мы при чем же?
Тогда в разговор двух царей вмешалась Эфра, мать Тесея, к которой в первую очередь обратились с мольбой измученные горем матери непогребенных.
