«Здорово притворяется», – неприятно поразился Петр.
– Хорошо. Большое вам спасибо за помощь!
Света нажала отбой. Взгляд был торжествующий: а я что говорила!
– Не знал, что ты такие слова знаешь: спасибо, пожалуйста, извините. Можно в общение со мной их тоже включить?
– Очень симпатичная мама, кстати, – сообщила она. – Стирает «Тайдом». Машине три года.
Следующий вопрос воткнулся в Петра, как холодная спица:
– Только я не врубаюсь – как это помогает найти Иру?
Петр знал, что лжец всегда отводит глаза – хоть на долю секунды. Даже если глаза его устремлены прямо в ваши: взгляд как бы проваливается вглубь, уходит с поверхности. Лжеца всегда выдают глаза. Он знал. И все-таки отвел взгляд.
– Посмотрим, – сказал он. – Пока я и сам не все понимаю.
– Думаешь, у них была любовь? – странным тоном спросила она.
– Ты что? Вообще уже? Он знаешь какими бабами объелся?
Он побоялся, что она пристанет с расспросами. Но Света просто умолкла и отвернулась.
Когда перепробовал всё, когда всё уже повторяет то, что было когда-то, когда уже можно не смотреть на красивую женщину, потому что куда более красивую ты давно устал ебать, тогда единственное, что может проточить дыру в обороне, это твое собственное прошлое. Изнутри. Нет-нет, не в том наивном смысле, что явится вся в морщинах былая любовь, и… Нет. Однажды ты просто захочешь стать тем, кто ты есть.
«У них была… – панически обдумывал Петр, – …у него все-таки случилась любовь».
4
Если бы кто-то из коллег сейчас увидел Марину и Дашу, то мог бы подумать, что они вписались в гастрольный чес по Москве.
Марина парковала свой «Ниссан-Кашкай», главными достоинствами которого было то, что он недорогой и просторный (какая разница, что убивать в говно? после первой же зимы в Москве, обильно посыпанной химикатами, днище все равно станет как решето, – рассудила практичная Марина).
Марина четко перечисляла все детали костюма.
Белова на заднем сиденье раскрывала чемодан. Передавала шмотки: то узкое черное платье, то джинсы и отвисший свитер, то штаны в катышках, то еще что-нибудь. Переодевалась сама, стукаясь локтями о дверцу и взбрыкивая ногами чуть ли не до потолка. Потом обе, сопя и полуоткрыв рты, наклеивали ресницы – или наоборот, отрывали колючие полоски с век. Флакон с лосьоном для лица стоял там, где у обычных автомобилистов стоит картонный стаканчик с кофе. Пол был усеян влажными салфетками для снятия макияжа.
Тяжелее всего пришлось в сауне – жена министра путей сообщения раньше была знакома с Волочковой и от нее наблошилась вздора, будто все балерины обожают торчать в сауне. Белова сидела, потела, чувствовала, как выходит из тела драгоценная влага, которой там и так немного, и смотрела на черные и красные точечки, плясавшие перед глазами. Марина время от времени толкала ее в бок – чтобы не сомлела совсем. Но и это прошло.
– Ладно, зато подтопили жир, – старалась не унывать Марина.
Очередная остановка была на Покровке.
– Джинсы и свитер, – скомандовала Марина. – Сюда надо в стиле «я у мамы дурочка».
Белова кивнула. Обе смысли с лиц всю косметику. Собрали волосы в хвост резинками.
Затем стукнулись костяшками кулаков: все для фронта, все для победы. И хлопнув дверцами, выскочили из машины – Марина справа, Даша слева – в московскую слякоть и зашагали к ограде, за которой тротуар был по-европейски сухим. Большинство жильцов дома было депутатами или членами каких-нибудь государственных советов.
– Она нормальная, – на ходу рассказывала Марина. – Любит «Лебединое озеро», Аллу Пугачеву и пожрать без выкрутасов.
– А у нее кто муж? – спросила Даша.
Марина пожала плечами:
– Шишка.
Систему государственных органов Российской Федерации Марина Морозова представляла смутно – как систему внутренних органов какого-нибудь динозавра.
Консьерж проводил их подозрительным взглядом.
В просторной квартире не пахло котлетами.
Только в кухне их запах стоял густо.
– Деточки, вы ешьте, ешьте, – приговаривала, подперев доброе пухлое лицо, жена вице-спикера Президентского совета. – Пока я позвоню.
Сидели на просторной кухне.
– Ох, спасибо, – работала вилкой и ножом Марина. – Где еще домашнего поедим.
Жена вице-спикера вышла с телефоном.
– …Жри все, – прошипела Марина на Белову. – Чтобы чисто было.
Даша принялась быстро запихивать в себя котлеты и пюре, подтирать соус.
Хозяйка вернулась к чистым тарелкам.
– Ой, спасибо, – пела Марина, поглаживая под свитером тощий живот.
– Очень вкусно, – подтвердила Белова. – Я бы могла и добавку.
– Ах, бедненькие деточки, – умилилась женщина. – Такие голодненькие. Мамы далеко, работа тяжелая, кто ж вас еще домашним накормит…
Марина и Даша благоразумно умолчали про домработниц.
Женщина подняла телефон:
– Я не гоню, просто время поджимает. Вы же сами сказали, вам надо срочно.
– Очень срочно, – подтвердила Марина.
– Так он вас ждет! – радостно сообщила женщина.
– Вы ангел! – просияла в ответ Марина.
– Только не опаздывайте. Потом у него заседание… Вы только приоденьтесь, – по-матерински намекнула она. – Ему девочки нравятся веселые, нарядные. Он может помочь. Но надо, чтобы он захотел помочь.
Марина смачно поцеловала ее.
– Вы наш добрый гений! – жестом балетной пантомимы («добрые гении» обычно значились в апофеозе) прижала скрещенные руки к сердцу Даша.
– Ох, ну какой я гений? Ну скажете тоже… – растаяла и смутилась та. – Я самый обычный человек. Просто люблю красоту во всех проявлениях.
Белова протянула ей конверт с билетами на «Лебединое озеро».
– На мосту удачи! – пожелала вслед хозяйка и постучала костяшкой пухлого пальца по дверному косяку.
Не помогло. На мосту встали в пробку. Переодеваться пришлось прямо в машине. Мужик в потертой «тойоте» на левой полосе увидел, как в притертом справа внедорожнике замелькали голые руки и ноги. Уставился. Девка его заметила, но и ухом не повела: выгнулась почти мостом, натянула от частых ребер вниз узкое платье, плюхнулась обратно на сиденье. Потом мрачно показала ему средний палец. Другая с водительского кресла послала улыбку. Сзади загудели: шевели жопой. Пробка сдвинулась еще на полметра.
Марина передвинула машину вперед в потоке. Перевела на себя ветровое зеркальце. Принялась густо красить ресницы, вытягивая шею из глубокого выреза.
– Все. Либо он нас протащит на личную встречу. Либо… Нет никакого либо.
