Таков уж он. Слуга царю – отец солдатам:
– Если девочки не могут, то не гоноши никого. Чисто мужской компанией с тобой прошвырнемся.
– Понял, – хохотнул Федя. Борис не сомневался, что тот уже в пути: начал вдевать ноги в ботинки еще на середине разговора.
Зазвонил мобильный – номер определился: помощница. Привлекать ее внимание раньше времени не стоило: пусть подольше пребывает в убеждении, что все идет как обычно.
– Да? – буднично ответил Борис. Одним щелчком закрыл новостной сайт: харю покойного Соколова на экране.
– Журналисты звонят. Хотят у вас комментариев.
– У меня? – все-таки екнул желудок. Борис подавил панику.
Помощница послушно ждала ответ. Борис тем временем открывал сайт Аэрофлота.
– У меня нет комментариев.
Борис повесил трубку. Заказал на свое имя, аккуратно, чтобы не сделать ошибку, которая затруднит Антонову поиск, перепечатав данные паспорта, билет бизнес-классом до Минска. Рейс – ближайший, из Шереметьево.
Данные первого паспорта. Минск – популярное место, чтобы из России рвануть за границу.
Апорт, товарищ Антонов! Лови косточку.
Витя далеко, в Токио – самостоятельный и благополучный, волноваться не о чем. Вера и Аня, правда, в Москве. Но за них Борис тоже не опасался. Вера, официально и по бумагам, была практически нищей женщиной.
Гола как сокол. Как называется женщина-сокол? Соколова.
Гол как сокол. Мертв как Соколов.
Вот что бывает с предателями.
То же самое, что и с героями.
Борис хохотнул. Смех его был больше похож на всхрап: и-х!
7
– Бо-о-о-орь? Ты пришел?.. А-а-а-а-ань? Ты ушла?.. Ви-и-ить, ты спишь?
Квартира ответила тишиной.
На кухне было пусто. В спальне никого. В гостевой комнате спал Виктор, Вера улыбнулась, тихо прикрыла дверь.
Прошла в кабинет мужа. Пусто. Два бокала. Пустой и полный. Лэптоп закрыт. Темным прямоугольником лежал на краю стола забытый телефон. Вера протянула руку. И убрала. «Не хочу ничего знать», – подумала устало. Потом ощутила знакомый зуд. Она повернулась, уже была у двери и вернулась.
«Я только посмотрю, и все», – убедила себя.
Одно непрочитанное сообщение. Вера открыла его.
Текст сформировала система и звучал он безлично, как повестка в суд. Ирина Капустина приглашает вас посмотреть ее альбом «Снова дома». И ссылка. Вера кликнула.
Чашка кофе с пенкой. Цветочки. Птички.
Вера улыбнулась.
– Вить? – крикнула Вера.
Пошла с телефоном. Скульптура «Рождение Венеры» мельком показала Вере ее отражение, искаженное в выпуклой поверхности. Вера осторожно стукнула в дверь:
– Витя?
– Да! Входи!
Он всем телом перевернулся на кровати, откинул плед:
– Мам?
Лицо было сонным.
Вера постаралась улыбнуться, протягивая телефон:
– Прости. Подумала, вдруг срочно. Тебе кто-то звонил.
Виктор поглядел ей в глаза.
– Это не мой телефон.
– Анин, наверное, – ухватилась за соломинку Вера.
– Не, – зевнул Виктор. – Его Петр принес. Он приходил, чтобы отдать, но Бориса не дождался, оставил ему в кабинете.
– А, ну вот все и разъяснилось, – улыбнулась Вера. – Ладно. Отнесу ему обратно в кабинет.
– Мам, ты в порядке?
– Конечно, – подняла брови Вера, насколько позволял недавно уколотый в лоб ботокс. – Извини, я тебя разбудила. Ты спи.
– Ничего, – Виктор упал обратно, натянул на плечи плед.
Вера вышла, притворила дверь.
Чуть не подпрыгнула, когда экран засветился и телефон в ее руках низко загудел.
В первые полсекунды она отметила, что имя короче, чем она ожидала: Ира. Так было записано в памяти телефона. Диафрагма ухнула вниз, как ледяная плита. Заморозила все по пути. Сердце подскочило к самому горлу. Выше. Вера сглотнула.
Вибрировал телефон, вибрировало в голове, вибрировало в грудной клетке.
Вера чиркнула по экрану.
Где-то там грохотала улица.
– Привет. Это я. Ира, – глухо сказал женский голос.
Вера сбросила звонок. Стиснула телефон. Ладонь взмокла. Ноздри с шумом всасывали воздух.
Вера быстро пошла в сторону «Рождения Венеры», теперь оно казалось угрожающим, как занесенная над головой кувалда. Свернула – но не в кабинет, а к себе в гардеробную. Встала на скамейку, убедилась, что звук у телефона отключен. Потом засунула телефон в туфлю с красной подошвой. Туфлю поставила обратно в коробку. Задвинула коробку поглубже.
Спрыгнула с табуретки. Физических усилий это не потребовало, но Вера тяжело дышала.
8
– Жопа, – сказала Света. Протянула обратно телефон.
– Попонятнее можно? – попросил Петр.
– Жена взяла трубку.
Он забрал телефон.
– О’кей. Позвонишь еще. Надо поговорить с ним самим. Пусть услышит голос, раз на сообщения не отвечает. Голос его точно проймет.
– Зачем мы это делаем? – тихо спросила Света, она переминалась, руки в карманах: ветер продувал тощую курточку.
– Я это делаю, – отрезал Петр. – А ты делаешь, как я скажу. Садись в машину. – Смягчился: – Извини.
Она плюхнулась на сиденье, отмахнулась:
– Ладно. Не принцесса.
– Нет. Ты не принцесса. Ты молодец.
Света посмотрела ему в глаза прямо:
– Это она? Она была с Иркой в кафе?
– Не знаю, – признался он. Но в голосе его уже снова был металл: – Просто делай, как говорю.
Он не сказал: это опасно. Ни к чему. Он не допустит, чтобы это стало опасно – по крайней мере, для кого-либо, кроме него самого.
– Ясно?
Света кивнула, утопив нос в воротнике из «мексиканского тушкана». Петр думал. Вырисовывались новые возможности.
– Может, так даже лучше, что телефон перехватила жена. Я ее знаю. Тут же забегает ногами по потолку, начнет следить за ним, начнет прессовать его со своей стороны. В войне на два фронта Борис скорее допустит ошибку.
– Ты не думаешь, что Ирка позвонит ему сама первой и все раскроется, – вдруг сказала Света. Это был не вопрос. – …Ира больше не позвонит.
– Нет, – честно сказал Петр.
– Ира больше не вернется, – и это не было вопросом.
– Нет, – глухо признал Петр.
– Она… Он… – но выговорить это Света не смогла.
