— Дима только вернулся, весь день на ногах, мне совестно было тащить его. Пусть отдыхает, — торопливо заговорила Мария, продвигаясь в комнату. — На такси удобнее, потому что шофер Димы, тоже человек и мотался вместе с ним с раннего утра целый день. От того, насколько отдохнувшим завтра Олег сядет за руль, зависит здоровье Димы, поэтому его я тоже не стала дергать.
— Это ты, дочка, правильно, — поддержал отец. — Мужа нужно беречь! Учись, мать!
— Да ну тебя, — шутливо махнула на супруга Нина Михайловна. — Машенька, что ты не раздеваешься? Кстати, что ты на себя надела?
— Мам, холодно, надела, что потеплее, — ответила дочь, добывая из сумки подарочные коробки. — Вам что важнее — мой гламурный вид или здоровье?
— Здоровье, конечно, здоровье. Но у тебя же есть теплые вещи и поновее. Шубка…
— Трепать дорогую одежду в такси?
— Мать, отстань от ребенка! Пусть носит, что хочет, она давно совершеннолетняя!
— Вот, это от нас с Димой. Я решила сегодня завезти, потому что потом может не быть времени. Ну, вы же знаете, как Дима не любит визиты, и сколько у него обычно запланировано дел даже на праздники! Вполне возможно, что следующий раз я смогу выбраться к вам только в середине января.
— Ох, доченька! — мама развернула свою коробку, достала палантин и приложила к себе. — Спасибо, милая! Он великолепен!
Отец также распаковал свой подарок, довольно крякнув — электронная книга, одна из самых лучших моделей!
— Ты нас балуешь. Спасибо, доченька!
— А это — вам обоим — на новогодние праздники, — Мария выложила две путёвки с зимний санаторий.
— Машенька!
— Всё, всё, мне надо бежать, такси ждет, — торопливо поцеловав маму, Мария обняла отца, чмокнув и его. — Созвонимся, а вернетесь с отдыха — посидим вместе! Люблю вас!
Вырвавшись в подъезд, прикусила костяшки пальцев, чтобы не заплакать.
Как тяжело обманывать! Они ее любят, переживают, во всем поддерживают. Не может она нанести им такой удар! Потом, все потом, а сейчас бежать, вдруг, отец вздумает проводить?
Спускаясь вниз, она совсем забыла, что собиралась позвонить, но телефон напомнил о себе сам, разразившись веселой мелодией.
Кто это?
Маринка, как по заказу!
— Привет! А я тебе сама звонить собиралась.
— Да? Прикольно. Тоже решила заранее поздравить? А то я завтра на дачу уезжаю, там встречать будем, такая компания подобралась отличная. Думаю, не наберу Машку сейчас, закручусь, напьюсь и про всё забуду. С наступающим тебя!
— Спасибо. Марин, только ты ничего не спрашивай, ладно? Можно мне у тебя переночевать?
— Маша??! Что случилось?
— Я расскажу, но не сейчас. Можно мне приехать?
— Господи, Маш, конечно! Ты где, я сама за тобой приеду!
— Не надо, я на такси. Спасибо!
— Давай, я жду!
Облегченно выдохнув, Мария вышла из подъезда.
— Девушка, я ждал двадцать минут. Куда едем дальше? Назад?
— Нет. На Красногвардейскую, пять.
Машина плавно тронулась и поехала, набирая скорость.
Дмитрию было хреново.
Вроде, все правильно сделал, давно надо было расставить все точки над «и», но на душе скреблись не кошки — тигры.
Чем сейчас занята Машка? Ревет, конечно. И, заодно, придумывает план, как лучше его обобрать.
За ночь она нужным образом настроится, и утром встретит его шквалом обвинений и претензий. А потом увидит, куда он её переселяет, и устроит истерику. Еще и родителей подключит. Нет, а на что она надеется? Что он ей трехкомнатную квартиру в центре отслюнявит? Нет у него свободных денег, все в дом вбухал. К слову — трехкомнатная и есть, правда, на три хозяина и на окраине, в старом доме. А одинокой бабе одна комната — за глаза! Если же не устраивает — за руки никто не держит, насильно не навязывает. Не нравится? Может отказаться, он не в претензии. Только дальше — сама, он умывает руки. Должна понять, у него работа, семья, дочка растет. Некогда капризами заниматься. Это женщинам в жизни всё просто даётся, главное, удачно замуж выйти, а там супруг всем обеспечит. А ему приходится самому крутиться, никто ничего на блюдечке не преподнесет. Попировала, пожила, на всём готовом, теперь или сама себя обеспечивай, или ищи другого мужика.
Надо будет все бракоразводные дела и, вообще, всё общение с Марией перекинуть на адвокатов. Чем реже они будут встречаться, тем ему проще.
Показалось, что где-то хлопнула дверь.
Дмитрий прислушался и сам на себя рассердился — чего он, будто что-то крадёт? Это его дом, его жизнь, он имеет право поступать так, как считает правильным. Заработал своими руками, своей головой, на шее у жены ни дня не сидел.
Пора спать, Олегу он велел приехать к семи утра.
Мужчина погасил свет, лег, чертыхнувшись, что из-за Маши вынужден коротать ночь на диване, и почти сразу заснул.
Глава 2
— Машуня! — Маринка встретила в прихожей, обняла. — Раздевайся скорее, сейчас чай пить будем. Давай сумки!
— Не хочу чай, — качнула головой Мария, стягивая дубленку. — У тебя есть что-нибудь успокоительное?
— О, это у меня всегда в запасе, тем более, праздник на носу. Так что, затарилась по полной программе! Вот тапки, шагай на кухню, а я сейчас.
Механически передвигая ноги, Маша вошла в уютную кухоньку, без сил опустилась на табуретку.
Осознание произошедшего накрыло с новой силой. Похоже, до этого она держалась на одном упрямстве, и как только добралась до надежного места и человека, перед которым ей не надо притворяться, из неё, как будто, выкачали весь воздух.
— Так, мать, чего раскисла? — Марина пошебуршила на полке, достала стопку, плеснула в неё жидкость и поставила перед сестрой. — Ну-ка, одним глотком!
— Марин, я же не пью! — попробовала отказаться Маша.
— А я пить и не предлагаю. Ты же просила успокоительное? Вот оно. И не морщись, знаю, горькое, но когда это лекарство сладким было? Давай, одним махом.
Наверное, в голове у неё, и правда, что-то повредилось, иначе как объяснить, что она, как под гипнозом, взяла стопку и опрокинула в себя, сразу закашлявшись и замахав руками.
— Вот и молодец! — резюмировала Марина, всовывая ей в руку стакан с соком. — Запей. Ну, как?
Когда прошел кашель, Маша почувствовала, что по телу разливается тепло, а сжатая пружина, засевшая в груди и не дававшая дышать, исчезла.
И её прорвало.
Она расплакалась, уткнувшись в свои ладони — беззвучно, и от этого еще более пронзительно.
Текущие потоком слёзы просачивались сквозь пальцы, мгновенно намочив кофту, стекали ниже, тяжелыми каплями обиды и горя, падали на гладкую поверхность стола. Казалось, этот поток не остановить, но постепенно всхлипы стали реже, и тогда Марина, до этого, молча, смотревшая на сестру, встала и обняла Машину голову, прижав к себе.
