— Да я не особенно и переживаю, — ответил Дмитрий. — Конечно, не хотелось бы слухов и возни вокруг моего имени, но я уверен — моя бывшая может быть беременна от кого угодно, только не от меня. У нас за несколько лет ничего не получилось, она лечилась, кучу денег на врачей извела — впустую. А стоило развестись — сразу ребенок? Бред.
— Бред, не бред, но, пока, информация не самая радужная. Учитывая, что Афанасьева проходила медосмотр при устройстве на работу, и гинеколог наличие беременности не установил, то есть два варианта. Первый — она не была беременна на тот момент, ребенок не может быть вашим. Второй — она была беременна, но срок слишком маленький, чтобы это можно было понять в момент осмотра.
— Еще мог быть третий вариант, — продолжил Дмитрий. — Самый реальный — её, вообще, никто не осматривал, справку выписали просто «на глазок» и со слов Марии. Будто вы не знаете, как обычно проходят медкомиссию при устройстве на работу или при поступлении, там. Все просто платят, чтобы не терять два-три дня, не стоять в очередях, не бегать с баночками.
— Вы правы. Для вас предпочтительнее первый вариант, но жизнь учит, что чаще всего развитие идет по наименее благоприятному сценарию. Посмотрим, что можно будет сделать. Я свяжусь с вами, когда у меня будет какая-нибудь информация, — проговорил адвокат и распрощался.
Работа не работалась, все раздражало, хотелось поехать к Маше и вытрясти из нее имя. А потом поехать к этому прощелыге и начистить ему лицо. Нет, не самому начистить, а посмотреть, как это проделают профессионалы. Насладиться зрелищем, так сказать.
С одной стороны он понимал этого, пока незнакомого, мужчину — Машка красивая, а еще и разведенная. Почему бы не прислониться? Наверняка она жаловалась, как с ней поступил муж, чего проще — выслушать, пожалеть? И уложить в койку.
Мотивы мужика он видел, хотя чистки физиономии тому не избежать.
Но Машка… Её он категорически не мог и не хотел понимать.
Говорила, что любит. Ластилась, слушалась, во всем ему потакала — и за какую-то неделю после развода смогла переключиться на другого? Допустила того до тела?
Ещё одна мысль давила, нет-нет, да проскальзывая, туманя сознание, вызывая бешенство — могло ли быть так, что Маша нашла этого осеменителя еще в то время, когда была замужем? Например, когда по врачам ездила? Он же не контролировал ее передвижения и знакомства! Ему и в голову не приходило, что Мария может изменять. Когда бы он ни приехал — дома его ждала чистота, горячая еда и любящая жена.
Нет, он бы почувствовал!
Но после объявления, что они разводятся, Маша как-то сразу изменилась.
Он ожидал потока слез, думал, она станет цепляться за руки, молить, давить на жалость. Из дома её выселять чуть ли не силой придется.
А жена взяла — и сама ушла. Практически, хлопнула дверью, брезгливо отказавшись от его подарков. Не взяла ни украшения, что он ей покупал, ни дорогие вещи.
Он тогда сразу почувствовал себя брошенным. Будто, не он нашел новую любовь, а жена оставила его, как старый, отслуживший своё чемодан — прямо, вместе со всем барахлом, который в нём хранился. Оторвалась ручка — женщина не стала поднимать, перевязывать веревкой, просто перешагнула через упавшие вещи, и пошла дальше, налегке.
Очень обидно.
И в дальнейшем — она же смотрит сквозь него, говорит равнодушно, ничего не просит, не требует. Куда девалась его домашняя тихая Маша, где она прятала эту ледяную стерву?
А теперь ещё и беременность.
Добилась своего, получила спиногрыза.
Ладно, подождем, что найдет адвокат, Палыч — мужик опытный, обстоятельный, он не подведет. Хорошо, что он догадался его нанять, а то с адвокатом Гурова не пооткровенничаешь, хотя тот, конечно, хороший профессионал.
Прохоров позвонил на следующий день.
— Нам надо встретиться.
— Я свободен, подъезжайте в офис.
Юрист приехал быстро, видимо, был неподалеку, и сразу приступил к расспросам.
— Ваша супруга лечилась? Какой у нее диагноз? — заинтересовался юрист, попутно делая записи в блокнот.
— Нет у нее диагноза. Вернее, что-то там писали, но причины, почему у нас нет детей, не нашли. По мнению айболитов, моя бывшая супруга совершенно здорова.
— Тогда, причина была в вас? Если так, то вам и вправду, не из-за чего переживать.
— Владимир Павлович, вы меня удивляете. У меня же дочка, полтора годика, какая может быть во мне причина?
— Простите Дмитрий Николаевич, я помню про девочку, но поймите, нам сейчас нужно рассмотреть каждую версию. Вы уверены, что девочка — ваша?
— ??!!!!
— Простите, если мой вопрос выглядит бестактно, но, повторяю, для того, чтобы помочь, я должен знать правду.
— Я в курсе, что в жизни есть только два человека, которым нужно всегда говорить правду — адвокат и доктор, — отреагировал Сомов, — поэтому я с вами предельно честен. Конечно, Таисия — моя дочь, у меня нет ни малейших сомнений. Если бы причина была во мне, то откуда бы у меня появился ребенок от другой женщины, причем, практически с первого раза, прошу прощения за подробности?
— У вас сохранились результаты обследований? Ваши результаты, когда вы проверялись вместе с предыдущей супругой? Это может помочь в суде, если Мария решит объявить вас отцом ребенка.
— У меня их нет, и не было — я отказался.
— Почему?
— Я здоров! Потом, на тот момент Ксения уже была беременна, смысл тратить время на проверки?
— Очень жаль.
— Почему? В крайнем случае, я могу пройти обследование сейчас, хотя, не понимаю, чем его результаты могут помочь.
— Понимаете, если бы у нас было заключение, то можно давить на несовместимость. Это редкая вещь, но бывает — по отдельности мужчина и женщина здоровы и прекрасно могут иметь детей с другими партнерами. Но только не друг от друга.
— Не очень понимаю. Хорошо, а почему нужно обследование вместе с женой?
— В таком случае, если вы оба признаны здоровыми, а детей нет — это и есть несовместимость. Она никуда не рассосется, ребенок не может быть вашим. Если же у вас обнаружится какая-то патология — сейчас — то мы не сможем доказать, что она была и раньше, и вы не могли зачать ребенка.
— Довольно запутанно. Вы приехали ради моих результатов обследования?
— Не только. Я побывал в клинике. К сожалению, это частное учреждение, там повсюду камеры, персонал местом очень дорожит. Тем более, все напуганы скандальным увольнением одного врача, который фотографировал на телефон документы. Персонал шепчет — с волчьим билетом уволили.
— Наши бумаги, вернее Афанасьевой, фотографировал?
— Полагаю, да.
— Интересно, как в клинике узнали?
