— Ты перешел на следующую ступень слишком быстро, — сказала я, улыбнувшись. — Что случилось с кофе?
Я решила, что здесь надо разуться и сняла кроссовки; оказавшись в носках, а затем стала думать нужно ли и их тоже снимать.
— Оставь носки, — посоветовал Райан, прочитав мои мысли. — Не думай так усиленно. Все правила, которые применимы к твоему дому, подходят и к этому. Теперь пойдем на кухню, и, пожалуйста, расслабься.
Черт, как же я люблю, когда мужчина командует, особенно, если этот мужчина в джинсах, которые ТАК облегают его фигуру, и... о, Боже. Я вновь посмотрела на задницу Райана, и он заметил это.
— Хочешь потрогать? — Райан не смотрел на меня, так как выбирал вино с верхней полки; он взял в руки старинную бутылку. — Будь моим гостем.
— Потрогать? — Я встала, подошла к нему и ткнула пальцем в бутылку.
— Вообще-то, я имел в виду свою задницу. — Он резко развернулся, заключив меня в объятия. Мы стояли, вроде как обнимаясь, но я не могла поднять на него глаза, потому что у меня не было ответа. — Я видел, что ты смотришь.
Я скрестила руки на груди, решив выглядеть уверенно, несмотря на то, что внутри меня всю трясло:
— А я видела, как ты изучаешь мои буфера. Ты посмотрел на мою грудь, я посмотрела на твою задницу. Я за равенство.
— Я тоже.
Райан поставил бутылку на стол, вытащил два бокала, но вино пока не разливал — еще не время. Вместо этого он аккуратно прикоснулся к моим бедрам и подтолкнул назад, до тех пор, пока я не наткнулась попой на столешницу.
У меня перехватило дыхание, и мир просто перестал существовать. Вот она я, Энди Перетти, стою в кухне Райана Пирса, и его руки находятся в опасной близости от моей вагины. Нет. Черт.
Он все еще не убрал ладони, а я наконец взяла себя в руки и хриплым голосом спросила:
— Что ты делаешь?
Его пальцы впились мне в кожу, нежное покалывание от ногтей заставило мой желудок закрутиться в узел.
— Если мы оба за равенство… — Райан сделал шаг назад, жестом руки показав мне оставаться на месте. Он посмотрел мне в глаза своими — темными, жгучими, убивающими мою силу воли. — Чтобы все было по-честному: ты изучила меня, я изучу тебя. Справедливость есть справедливость.
— Но…
— Энди, — голос Райана был таким низким, гортанным, а от одного его взгляда я горела.
На меня еще никто и никогда не смотрел так, как это делал Райан — оценивающе. Конечно же, его взгляд задержался на моей груди, но он так же смотрел на мое лицо, на кудряшки и, что самое главное, мне в глаза. Хотя мне и казалось, что всю эту речь про равноправие он завел лишь, чтобы подразнить меня, но когда он смотрел мне в глаза, в его взгляде не было и намека на смех.
Там явно читалось сильное желание, как будто он был голоден. В этот момент я взглянула через плечо на пиццу. Мой парус волнения немного сдулся.
— Хочешь кусочек?
Он стал выглядеть напуганным, как будто я его подловила на чем-то:
— Не пиццы.
Парус тут же вернулся:
— Интересно.
Его смех наполнился счастьем, улыбка отразилась в глазах. Эта его сторона более интимная, я ничего не могла с этим поделать — я чувствовала, как начинала трепетать, прямо как ночная бабочка возле пламени.
— Спасибо, что зашла. — Райан налил два бокала вина. — Здесь не так много развлечений, особенно когда никого не знаешь.
— А чем ты здесь занимаешься? Ты как-то упоминал бизнес?
Райан заколебался.
Я махнула рукой:
— Тебе не обязательно отвечать, я лезу не в свое дело.
— Вовсе нет. — Он поднес бокал вина ко рту, при этом нарочно задев мою руку. — Я здесь для переговоров с новым агентом. Мой брат всегда был моим агентом, и он замечательный, но сейчас, возможно, настало время для чего-то большего. Имя Джоселин Джонс тебе о чем-нибудь говорит?
Я медленно сделал вдох:
— Она большая. Ну, я имею в виду, что настало большое время.
— Надеюсь на это, — сказал он. — Мы встречались несколько раз, она хочет узнать меня, что бы это ни значило.
Я посмотрела на него:
— Ты знаешь, что это значит.
Его глаза сверкали, как будто он действительно не понимал ничего:
— Да?
Настала моя очередь сомневаться. Я, безусловно, не была фанатом хоккея — за исключением симпатичных игроков, конечно же, но даже я слышала про Джоселин. Всем известная Ледяная Королева/Стервозная Блондинка, а обличия она меняла в зависимости от того, нравится ей человек или нет. Кроме того, она была богата, сногсшибательно выглядела и встречалась с медийными персонами.
— Она встречалась с хоккеистами и раньше, — сказала я. — Ты не думал, что она просто подбивает к тебе клинья?
— Джоселин? — он наморщил лоб. — Нет. Мы уже обсуждали это, ну, не про нас конкретно, — парень прочистил горло. — Одно из условий подписания контракта — я не должен ни с кем встречаться.
— Прости, конечно, но это полный бред.
Он пожал плечами:
— Я понимаю ее. Рики Андерл подписал с ней контракт пару лет назад, влюбился и разорвал контракт в середине сезона, чтобы уехать в Южную Америку. А он подавал большие надежды.
— Но любовь отвлекла его.
— Думаю, да. Она на этом очень обожглась, поэтому теперь ее сильно волнует личная жизнь игроков, с которыми она собирается подписать контракт.
— Но у тебя ведь никого нет. В чем тогда проблема?
— Нет никаких проблем, просто это сложный карьерный путь. Она права, когда говорит, что мне надо сосредоточиться на игре, особенно на данном этапе моей карьеры.
— Я имею в виду, что хоть я и не люблю хоккей, но твое лицо везде мелькает, значит у тебя все в порядке.
— Ты не любишь хоккей?
— Я из Лос-Анджелеса! Я вижу снег только в подарочных шарах, которые продают перед Рождеством.
Райан рассмеялся:
— Ладно, сейчас я, так скажем, на перепутье, и моя карьера может пойти в любую сторону — вперед или назад. Если я сосредоточусь и преуспею — лишь небо предел. Или я могу все испоганить и уже завтра пойти работать в «Старбакс». Не... — он запнулся и продолжил: — Н-н-нее то чтобы с индустрией быстрого питания что-то не так.
— Не беспокойся. Я работаю в индустрии быстрого питания и никому не пожелаю такого. Для меня это все временно. Я учусь на бухгалтера.
Он удивился:
— Правда? Я был уверен, что ты занимаешься чем то… другим.
— Надеюсь, это был комплимент, потому что я вовсе не хочу быть бухгалтером, но мой отец был непреклонен и сказал, что я ничем другим не смогу заниматься, пока не получу диплом.
