Убедившись, что король нашёл общий язык с д’Андре, Уикхэм сразу же увеличил финансирование подготовки к выборам. Деньги тратились на расширение сети Филантропического института, были наняты дилижансы, чтобы быстрее доставлять газеты роялистской направленности из Парижа в провинцию, несколько неприсягнувших священников ездили по стране, агитируя паству в пользу монархии
. В первичных собраниях роялисты не брезговали подкупом избирателей, работали над увеличением явки тех, кто готов был проголосовать «правильным» образом, активно использовали дарованную гражданам возможность самим выдвигать свои кандидатуры
.
Стремясь предотвратить провал на выборах правительственных кандидатов, 30 вантоза V года (20 марта 1797 г.) депутаты приняли закон, обязывающий всех членов собраний выборщиков публично принести клятву «в преданности и верности Республике и Конституции III года»
, но и это им, как мы увидим, не помогло.
Тем временем Людовик XVIII делал всё, чтобы роялисты как можно быстрее оправились от провала Парижского агентства. Де Помель и Сурда оставались на свободе, и всё же король понимал, что ему необходим в столице некий постоянно действующий орган, который был бы при этом достаточно представительным, чтобы с ним согласились иметь дело депутаты Законодательного корпуса. К апрелю, после долгих обсуждений, выкристаллизовалась идея создания в Париже так называемого Королевского совета, возглавить который поручили Шарлю-Бретаню-Мари, герцогу де Ла Тремую (La Trémoille), принцу Тарантскому (Tárente) (1764-1839). К началу Революции он дослужился до полковника, затем эмигрировал, воевал в рядах армии Конде и отлично себя зарекомендовал. Непосредственной организацией работы Совета было поручено заняться аббату де Ла Мару. Планировалось, что в Совет войдёт 8-12 человек, по большей части, путём кооптации. Однако очень быстро дело застопорилось: Уикхэм, который должен был финансировать работу Совета, хотел, чтобы во главе этого органа встал А. д’Андре
. Устав от бесконечных распрей, де Ла Мар предложил, чтобы вместо создания Совета Людовик XVIII ограничился назначением двух доверенных лиц, тогда один из агентов занимался бы внутренней политикой, а другой - внешней. Ими могли бы стать де Ла Тремуй, и д’Андре
. Со временем идея сошла на нет.
Примерно в это же время Сурда доложил из Парижа, что ему удалось вступить в контакт с Баррасом, и тот якобы не против восстановить монархию. Д’Аварэ от имени короля дал согласие на начало переговоров, хотя совершенно не верил в их успех и, скорее, подозревал ловушку По итогам первого раунда, уже в мае, в Бланкенбург сообщили, что Баррас поставил в известность о переговорах Л. Карно, и оба они готовы способствовать восстановлению королевской власти. Их план заключался в том, чтобы провозгласить короля с опорой на армию, отобрав по всей стране 110 000 солдат, на которых они смогли бы положиться.
Доде отмечал, что со временем и король, и д’Аварэ поверили в успех переговоров, поскольку заговорщики никаких денег не требовали. От Людовика XVIII ожидали лишь одобрения их планов и обещания в будущем вознаградить и амнистировать как Барраса с Карно, так и тех офицеров, на которых им придётся опереться. Дело тянулось и тянулось, пока 17 августа де Ла Мар не оборвал эти переговоры своей властью, написав в Бланкенбург, что считает их ложными, бессмысленными, потенциально опасными для авторитета короля...
Прошедшие в жерминале V года (март-апрель 1797 г.) выборы оказались весьма любопытными сразу с нескольких точек зрения. В частности, на них впервые сложилось нечто, напоминающее партийное противостояние в США, при этом ядром «роялистской партии» стал так называемый Клуб Клиши
.
В те годы улица Клиши считалась местом весьма респектабельным, граничащий с ней сад Тиволи, дальний предок современных парков аттракционов, привлекал многочисленную публику, ищущую развлечений. Неподалёку, в саду Идали, давали балы и устраивали празднества с фейерверками. В этом районе с осени 1795 г. депутат Совета пятисот Жан-Луи Жибер де Мольер (Gibert des Molières) собирал тех коллег промонархической направленности, которые выбрали сотрудничество с Республикой. Посещали его и депутаты, упомянутые ранее, когда речь шла о роялистах в стенах Конвента: Буасси д’Англа, Дульсе де Понтекулан, Обри, Анри Ларивьер. Завсегдатаями клуба также были Дюма, Воблан, Симеон (Siméon)
,
Порталис и многие другие. Клишьены поддерживали отношения с двумя членами Директории - Карно и Летурнёром (Letourneur)
. Постепенно группа разрослась с нескольких десятков до сотни человек и вынуждена была избрать для своих заседаний отдельное здание в том же районе. «Клубом» она называлась лишь условно, поскольку официально такой клуб никогда не создавался. С 1796 г. к клишьенам стали примыкать и более явные роялисты
.
Победа на выборах монархистов оказалась ошеломляющей. Из 216 членов Конвента, которым предстояло покинуть Законодательный корпус, удалось переизбраться лишь 11. Точно подсчитать число депутатов той или иной политической ориентации не представляется возможным. Однако историки приводят следующие цифры: из 248 вакантных мест 170 заняли разного толка сторонники королевской власти, отныне в обоих Советах у них было 330 депутатов из 730
, в это число вошёл даже агент Людовика XVIII Имбер- Коломе. Совет старейшин возглавил Ф. Барбе-Марбуа (Barbe-Marbois) - бывший воспитатель детей маршала де Кастри и высокопоставленный дипломат при Людовике XVI. Во главе Совета пятисот встал генерал Пишегрю.
История нескольких месяцев, предшествовавших государственному перевороту, за прошедшие две с лишним сотни лет не раз становилась предметом внимания историков
. Хотя, как мне видится, в этом сюжете ещё осталось некоторое количество «белых пятен», это всё же позволяет не излагать события лета 1797 г. с излишними подробностями.
Воспользовавшись результатами выборов, роялисты перешли в наступление: был отменён закон, запрещавший эмигрантам участвовать в выборах, отказались от высылки за пределы страны священников, не принесших клятву верности конституции. Была также сделана попытка лишить Директорию средств для проведения внутренней политики, не одобряя ей кредиты. Находившиеся в эмиграции сторонники Людовика XVIII воспрянули духом: казалось, всё идёт по плану. «Практически повсеместный выбор новой трети во Франции внушает немало надежд»
, - отмечал граф де Ферран.
Республиканцы, напротив, не знали, что и делать. Один из Директоров, Ж.Ф. Ребель, предложил кассировать выборы и назначить новые, одновременно введя цензуру для прессы и заставив всех выборщиков поклясться в ненависти королевской власти и анархии. Матьез полагает, что, в отличие от 18 фрюктидора, это не было бы даже государственным переворотом, если бы решение о кассировании всех выборов прошло, как и задумывал Ребель, через голосование в Советах.
Однако его предложение не получило большинства голосов Директоров
, что стало свидетельством раскола не только в законодательной, но и исполнительной власти. Изначально её члены, хотя и недолюбливали друг друга, старались действовать сообща. К 1797 г. это осталось в прошлом. К тому времени в Директории сохраняли свои посты четверо цареубийц: успешно переживший все политические бури Баррас, далёкий от политических интриг убеждённый республиканец Ларевельер-Лепо, не пользовавшийся большой популярностью активный термидорианец Ребель и заслуживший прозвище «организатор победы» бывший член робеспьеристского Комитета общественного спасения Карно. Пятый член Директории, всегда поддерживавший Карно Летурнёр, выбыл в мае 1797 г. Ходили слухи, что исключение Летурнёра было подтасовано, и он вытащил жребий по соглашению со своими коллегами
.
