Месье тут же написал барону де Бретёю о полученном им документе, барон приехал встретиться с принцами и уговорил оставить ему свидетельство его полномочий от 1789 г. как семейную реликвию, дав при этом слово чести никак его не использовать. Но слова не сдержал и даже препятствовал впоследствии признанию Месье регентом
. Впрочем, само существование этой бумаги до сих пор не подтверждено. И хотя арест короля явно продемонстрировал европейским державам, что Людовик XVI находится в плену у революционеров и лишён свободы передвижения, графам Прованскому и д’Артуа приходилось изобретать для подтверждения своих прав довольно экзотические и мало убедительные с юридической точки зрения формулы
, по-прежнему позволявшие иностранным правительствам поступать исключительно в соответствии со своими собственными интересами.
Узнав о бегстве Месье, сделали свой ход и французские власти. 31 октября 1791 г. Законодательное собрание приняло декрет о том, что поскольку наследник престола несовершеннолетний, то Людовику-Станисласу-Ксавье предлагается как потенциальному регенту в соответствии с Конституцией 1791 г. вернуться в страну в течение двух месяцев, или он будет лишён права на регентство
. 11 ноября король направляет Месье соответствующее письмо, 3 декабря граф Прованский ему отвечает:
Приказ присоединиться к Его Величеству не является свободным выражением его воли, и моя честь, мой долг, даже мои тёплые чувства не позволяют мне ему подчиниться. Если Ваше Величество желает узнать мои более подробные мотивы, я молю его вспомнить моё письмо от 10 сентября сего года
.
Всё это не улучшало отношений между братьями, чрезвычайно мешало делу и позволяло европейским державам отмахиваться от просьб принцев, поскольку формально те никого не представляли, кроме самих себя. 16 января 1792 г. во Франции было официально объявлено, что Месье лишается права быть регентом королевства.
После того как до эмигрантов дошло известие о восстании 10 августа 1792 г., граф Прованский удвоил усилия, направленные на то, чтобы европейские державы признали его регентом. Екатерина II поддерживала его устремления, король Пруссии не возражал, но всё блокировал император - и потому, что Мария-Антуанетта была австрийской принцессой, и потому, что его к этому подталкивал барон де Бретёй, настаивавший, что именно он действует от имени Людовика XVI
.
Людовик-Станислас узнал о казни своего брата, находясь в городе Хамм в Вестфалии. 28 января 1793 г. он публикует декларацию, извещая о вступлении на престол своего племянника, Людовика XVII, объявляя себя регентом по праву рождения и в соответствии с фундаментальными законами королевства
, а королеву именуя «царственной матерью и опекуншей» (tutrice). Граф д’Артуа провозглашался наместником королевства. Беря на себя обязательство всячески способствовать освобождению членов королевской семьи, граф Прованский бегло набросал и контуры будущего государственного устройства:
восстановление монархии на неколебимых основах Конституции; исправление злоупотреблений в административной системе; восстановление религии наших отцов во всей чистоте культа и канонической дисциплины; воссоздание магистратур для поддержания общественного порядка и отправления правосудия; восстановление французов всех сословий в их законных правах, равно как и в правах пользования их захваченной и узурпированной собственностью; суровое и показательное наказание преступлений; восстановление законов и мира.
Под «мы» в данном случае подразумевались все принцы крови, оказавшиеся за пределами страны. Пестель отмечает: «Когда формула “древняя конституция” была взята на вооружение роялистами в эмиграции как положительная антитеза “Старому порядку”, против которого выступали революционеры, они почувствовали себя вынужденными дать точное определение status quo ante
, который собирались установить. Говоря иными словами, в ответ на проекты конституционалистов, которые те разрабатывали между 1789 и 1792 гг., пришли к тому, чтобы “конституционализировать” (constitutionnaliser) “древнюю конституцию”. Что собирались восстанавливать, 1774-й, 1788-й или 1789-й? Входили ли в это габель и Бастилия? В этом контексте формулировка “исправление злоупотреблений”, выдвинутая графом Прованским, отражала минимальный консенсус между эмигрантами и делала их позицию более гибкой. Если до того споры велись вокруг Генеральных штатов и восстановления парламентов, монархия в изгнании могла воспользоваться термином “злоупотребления”, чтобы согласиться на уступки, сохраняя преемственность с древней конституцией»
. Это суждение видится мне остроумным, но лишённым доказательств. «Старый порядок» выступал как антитеза «новому»
, этот термин имел явные негативные коннотации, в этом плане было бы странно, чтобы его употребляли роялисты. Кроме того, хотя Пестель оперирует формулой «древняя конституция без злоупотреблений»
, как ясно видно из декларации, речь шла об исправлении злоупотреблений не конституции, а административной системы. И наконец, из этой декларации как раз и не видно, чтобы граф Прованский был согласен на какие бы то ни было уступки, осознание их необходимости придёт к нему позднее.
В декларации регент также подтверждал обязательства, взятые на себя им самим и другими принцами крови в посланиях Людовику XVI от 10 сентября 1791 г., «а также в иных принятых нами документах, выражающие наши принципы, чувства и волю, на которых мы стояли и неизменно стоять будем». Любопытно при этом, что в послании от 10 сентября принцы, по сути, сулили лишь одно: протестовать против всех решений Людовика XVI, идущих вразрез с основными законами французской монархии: отмены сословий, гражданского устройства духовенства, Конституции 1791 года и других
. В написанном в тот же день письме принцу Конде содержится та же информация, сопровождённая просьбой довести её до войск
; тогда же граф Прованский подписывает и аналогичное обращение «К французским эмигрантам»
. В итоге Месье был признан регентом эмигрантами, обосновавшимися в Германии, Голландии, Швейцарии, Италии и Англии
, но не большинством европейских стран.
Оба эти решения - провозглашение регента и наместника королевства - требуют отдельного комментария.
Ситуация с правилами назначения регента была во Франции довольно запутанной. Прежде всего, формально под вопросом оказывалась сама необходимость такого поста. Хотя с 1374 г. совершеннолетие монарха наступало, «когда он достигнет четырнадцатого года своей жизни»
, в соответствии с эдиктами 1403 и 1407 гг. король во Франции всегда считался совершеннолетним, что, собственно, позволяло ему стать сувереном в любом возрасте. Кроме того, не существовало никаких писаных правил в отношении регента. Если умирающий король оставлял распоряжения на сей счёт (а он имел полное право это сделать), после его смерти их было легко оспорить; если не оставлял, вокруг регентства нередко разворачивалась борьба внутри самой королевской семьи. Прецедент можно было подобрать на любой вкус: по завещанию Людовика VIII в 1226 г. регентшей стала его жена, Бланка Кастильская; в 1380 г. регентом ненадолго стал брат покойного короля Людовик Анжуйский; в 1484 г. в соответствии с желанием покойного Людовика XI регентшей сделалась его дочь Анна. Помимо этого, ещё в 1484 г. на Генеральных штатах в пору малолетства короля и вовсе была выдвинута идея о том, что именно народ устами Генеральных штатов должен принимать решение о том, как будет организовано управление страной. Если добавить к этому, что ряд монархов (в частности, Людовик XIII и Людовик XIV) оставляли распоряжения о создании регентских советов, расписывая их состав и полномочия, что de jure было нарушением и фундаментальных законов, и традиций, поскольку посягало на полноту суверенитета преемников, то сложность проблемы можно оценить в полной мере.
