Людовик XVIII воспользовался пребыванием в Митаве для того, чтобы реализовать свой давний проект. 11 сентября 1798 г. он подписывает обращение ко всем своим послам, в котором говорилось, что договорённость между двумя императорами - России и Священной Римской империи относительно свадьбы его племянницы наконец достигнута
. Австрия долгое время не стремилась расстаться с принцессой: в контексте подписания мира с Францией в 1797 г. это казалось ей неуместным. Лишь когда в 1798 г. эти отношения испортились, согласие Франца II было получено. К этому времени о поддержке планов Людовика XVIII заявил Павел I, и они с Францем II разделили расходы на дорогу
. 3 июня 1799 г. Мария- Тереза прибыла в Митаву, 10 июня состоялась свадьба. Павел I прислал новобрачным письмо и бриллиантовое колье. Для венчания был приглашён престарелый де Монморанси-Лаваль - кардинал и Главный раздатчик милостыни Франции
. По сообщению Gazette de Hambourg, Людовик XVIII «произнёс должным благожелательным тоном: “Если бы это был праздник французов, моё счастье было бы полным, если бы я смог собрать здесь всех, кто отмечен, как вы, отважной верностью Королю, моему брату...”»
Вторая вставшая перед королём в 1797 г. проблема заключалась в том, что убежище требовалось не только ему самому, но и сражавшимся с республикой эмигрантам, которым после заключения Кампоформийского мира не было больше места на территории Священной Римской империи. Прежде всего это касалось знаменитого корпуса принца Конде, долгие годы воевавшего против Революции. История этого корпуса неоднократно описывалась в историографии
, и это позволяет напомнить её здесь лишь в общих чертах.
Луи-Жозеф де Бурбон (1736-1818), восьмой принц Конде к концу 90-х гг. XVIII в. был уже не молод. Столь же знатный, сколь и короли Франции (поскольку, как и они, являлся потомком Людовика Святого), он с детства был предназначен для блестящей военной и придворной карьеры. Его крестными отцами стали король и королева, в три с половиной года принц получил одну из важнейших придворных должностей, сделавшись Главным распорядителем королевского двора (Grand Maître de France). Завоевав славу на полях Семилетней войны, он стал генерал-полковником пехоты (1780), побывал губернатором Бургундии. Этот образ храброго воина и знатного вельможи впоследствии активно использовала роялистская пропаганда. Так, например, в архиве одного из офицеров армии Конде хранится небольшой, в половину листа бумаги, парадный портрет принца, под которым была изображена рука, сжимающая шпагу, увенчанную короной. Ниже напечатано четверостишие:
Великий в объятиях Победы,
В Несчастье ещё более Велик.
Положением в обществе обязанный предкам,
Лишь своей руке он обязан Славой
.
В этих строках, несомненно, присутствует напоминание о знаменитом предке Луи-Жозефа - Луи де Бурбоне, четвёртом принце Конде (1621-1686), прозванном Великим.
Во второй половине 1780-х гг. Конде имел репутацию либерального принца, однако воспротивился удвоению числа депутатов от третьего сословия в Генеральных штатах и после взятия Бастилии эмигрировал в Нидерланды, откуда перебрался в Турин, а затем и в германские земли. Вскоре после начала Революции он взялся за организацию армии, которая могла бы отстаивать дело Бурбонов. Первоначально в ней по большей части служили эмигранты, и там были рады всем, кто готов сражаться за короля.
Ф.Р. де Шатобриан позднее вспоминал:
Армия обычно состоит из солдат примерно одинакового возраста, одного роста и сходной силы. - Наша была совсем иной, беспорядочным объединением людей зрелых, стариков и спустившихся с голубятни детей [...] Отец служил рядом с сыном, тесть - с зятем, дядя - с племянником, брат - с братом, кузен - с кузеном. В этом ополчении, каким бы смешным оно ни казалось, было нечто трогательное и достойное уважения, поскольку люди руководствовались искренними убеждениями
.
Тем не менее к 1797 г. основу корпуса составляли закаленные в боях ветераны, которым Людовик XVIII отводил важную роль в сво
их планах по восстановлению монархии во Франции. Сохранить эту армию было для короля тем более важно, что он осознавал: немалое число его подданных воспримет помощь европейских держав как интервенцию.
К марту 1797 г. общая численность войск под командованием принца Конде составляла около 13 тысяч человек, хотя многие из них воевали под знаменами с лилиями исключительно за деньги: по большей части это были немцы и швейцарцы. В начале войн с революционной Францией принцам удавалось финансировать армию из собственных средств, сам Конде пожертвовал на это свои ордена и драгоценности. Впоследствии его войскам пришлось перейти на содержание иностранных держав: Австрии, а затем и Англии
, но к 1797 г. стало очевидно, что корпус, расквартированный на юге Германии, необходимо куда-то эвакуировать и, по крайней мере, в ближайшем будущем сражаться ему не придется, поскольку отсутствует армия, к которой он мог бы примкнуть. Эмигранты могли рассчитывать всего на две великие державы, однако Россия до сих пор не отправляла солдат воевать против Франции, а Англия не располагала достаточным количеством сухопутных войск, чтобы их можно было противопоставить французам. Впрочем, и на эти страны роялисты, судя по всему, надеялись лишь в плане финансирования. «Признание Республики Императором Павлом, - писал Людовик XVIII в августе 1797 г., - не замедлит и не ускорит падения Чудовища, но мне будет досадно, если Россия потеряет невинность»
.
Предварительные условия мира между Австрией и Францией были подписаны в апреле 1797 г., и Людовику XVIII сразу же пришлось вести переговоры с Венским, Сент-Джеймским и Петербургским дворами о дальнейшей судьбе корпуса Конде. 12 мая 1797 г. король писал Конде из Бланкенбурга, что пытается договориться, чтобы император Священной Римской империи если и не позволил армии эмигрантов пересечь всю Германию, то по крайней мере разрешил ей добраться до Триеста, там погрузиться на корабли и отплыть на острова Джерси и Гернси, а если и этот вариант не пройдет, то в Португалию. Король признавал, что перспективы его не радуют, но это лучше, чем распускать армию. Одновременно он вступил в переписку с Россией, пытаясь выяснить, не возьмет ли Павел I корпус Конде к себе, если Англия заключит мир
. А.А. Васильев полагает, что принц Конде вёл переговоры с Петербургом параллельно с Людовиком XVIII, и описывает последовавшие события исключительно как соглашение, заключенное между Павлом I и принцем Конде. Судя по всему, это не совсем так: король начал переговоры раньше
, и именно он, как мы увидим в дальнейшем, принимал решение о переходе корпуса под российские знамена.
Основания опасаться, что Англия заключит мир, действительно были: страна устала от войны, расходы на неё многим казались непомерными, и посланцы Георга III неоднократно пытались договориться с французами. Этого так и не произошло, однако и корпус Конде оказался англичанам не нужен. Единственное, что они могли ему предложить - это работу по охране английских колоний, от чего французы с негодованием отказались
. В итоге в сентябре 1797 г. англичане прекратили выплату корпусу жалования.
Между тем Петербургский двор вот уже несколько лет проявлял благосклонное внимание к армии Конде: ещё при Екатерине II Россия была не против оказать помощь и его войскам, и самому командующему
. Правда, императрица прежде всего выказывала склонность предоставить солдатам Конде возможность создать колонию на территории России, что было для них, естественно, неприемлемо. Но это не мешало добрым отношениям между императрицей и принцем. В апреле 1795 г. она писала ему:
