При нынешнем положении дел принятие декларации видится мне невозможным. Если в ней не будет ничего, кроме общих мест, проходных фраз, расплывчатых обещаний, ее будет не трудно выставить в ложном свете. А это означает, что нужно прощать, угрожать, брать на себя определенные обязательства, по крайней мере, очерчивать основы будущего временного порядка управления. Одним словом, поскольку декларация - это акт королевской воли, в ней требуется и говорить по-королевски. Однако подобный язык производил бы надлежащее впечатление, если бы Его Величество уже был на территории своей страны или готовился на нее вступить, а как можно его придерживаться в Митаве? Может ли Король, находясь за 600 лье от своего королевства, в своего рода почетном плену, направлять своим подданным законы, способные одних ободрить, у других вызвать страх и при этом произвести на всех сильное впечатление?
Эта переписка лишний раз показала графу де Сен-При пределы его возможности влиять на политику короля. 29 октября 1799 г. он написал архиепископу Бордо:
Мы не такие большие мальчики, как вы могли бы подумать, множество предрассудков и привычек по-прежнему остаётся в силе... Нет сомнений, никогда ещё не предоставлялось такой хорошей возможности довести королевство до такого совершенства, до которого может его довести лишь реставрация монархии, если она свершится. Но вместо того думают, что всё пойдет хорошо поскольку так некогда и было; мечтают предаться наслаждениям, чтобы вознаградить себя за потерянное время
.
По всей видимости, был свой проект декларации и у Людовика XVIII. В архиве он отсутствует, однако его основные положения изложены королём в письме к графу д’Аварэ:
Я главный и практически единственный автор Прокламации, которая будет адресована французам в момент моего возвращения в моё Королевство. Её продиктовало моё сердце, мой совет, сплотившийся вокруг меня, лишь прояснил мой замысел. Её первой статьёй будет всеобщая и без ограничений амнистия, а остальные будут тесно связаны с желаниями народа, с облегчением страданий, с их завершением, с гражданскими и политическими правами, одним словом, их Король ни перед чем не остановится, чтобы убедить французов, что он хочет вырвать трон его предков из рук этих жестоких тиранов, а также хочет вновь завоевать их любовь и царить над их сердцами
.
В итоге от принятия декларации всё же решено было отказаться. Курвуазье доказал
, что в таком документе придётся, так или иначе, обрисовать общие очертания если не будущего государственного устройства, то хотя бы временного порядка управления страной. Но для этого хорошо было бы заранее представлять себе этот порядок от начала и до конца, включая те детали, о которых ничего не говорилось в данных ранее инструкциях
. Так появился на свет комплекс из двух десятков разнородных документов - мемуаров, пояснительных записок, проектов деклараций, ордонансов и эдиктов, затрагивающих все сферы жизни общества
. Труд был закончен к концу осени 1799 г., причём часть текстов написана уже после переворота 18 брюмера, поскольку истинное его значение эмигранты осознали далеко не сразу.
Своеобразным эпиграфом к этому собранию документов могут послужить слова самого Курвуазье:
Монархия разрушена до основания, однако это разрушение имеет место лишь фактически, но не юридически. Фактически, сегодня не существует ничего из того, что было в 1789 году, юридически же все, что было в ту эпоху, существует и по сей день. Таким образом, необходимо, чтобы Король упразднил то, что не должно быть восстановлено, и Королю необходимо изменить то, что не должно возродиться в прежнем виде. Одним словом, былые законы, былые обычаи повлекут за собой, наряду со всеми присущими им пороками, все былые институты, которые новые законы не упразднят и не изменят.
Отсюда проистекает нынешняя необходимость реформ, если Король действительно их желает. И сколь же долгий путь лежит перед ним! Реформы управления диоцезами, управления провинциями, судебной администрации, финансового ведомства, налоговой системы, военной сферы, реформы во всех областях законодательства
.
Теоретическая часть оказалась относительно невелика, Курвуазье изложил её в двух текстах, являющихся проектами обращений («Adresse») от имени короля
. Прежде всего, выражалась уверенность, что французы успели разобраться в сути республиканской власти:
Уже долгое время Республика предстает перед вашими глазами лишь как отвратительная и кровавая химера; уже долгое время она напоминает вам лишь о злодеяниях, предлогом для которых она стала, и бедах, которые вам пришлось претерпеть
.
А ныне, отмечалось в обращении, написанном после 18 брюмера, она и вовсе превратилась в «бесплотный призрак», «памятные дни 9 и 10 ноября уничтожили последнее, что от нее оставалось».
Основные цели королевской власти обозначались весьма лаконично: «Простить, восстановить умеренную мудростью монархию (monarchie sagement tempérée), исправить злоупотребления и предотвратить их возвращение»
. Общие очертания нового порядка также должны были, в первую очередь, навести на мысли о готовности монарха к компромиссу:
Мы внимательно и беспристрастно изучим как древние учреждения, чтобы отменить те из них, которые оказались порочными, так и новые институты, чтобы сохранить те, которые полезны; и из этого мудро составленного соединения старого порядка и порядка нового возникнет во всех областях управления такое положение вещей, которое, не затрагивая принципов Монархии, станет наилучшим для блага государства. Так мы заставим даже саму революцию послужить ко всеобщей пользе, чтобы она, по крайней мере некоторым образом, компенсировала причиненный ею непоправимый вред
.
Осознавая, что имеющейся в распоряжении двора информации не достаточно, чтобы выстроить полноценную схему будущего государственного устройства страны, королю предлагалось заявить:
Французы, верьте, что эти обещания продиктованы нам справедливостью, поскольку не думаете же вы, что они вырваны у нас необходимостью. Однако, находясь вне нашей страны и столь далеко от наших границ, мы не можем облечь их [эти обещания] в форму законов: мы сумеем сделать это, лишь когда воцарятся мир и порядок; окутывающая нас тьма позволяет нам лишь обозначить общие очертания планов, но не позволяет детализировать наши идеи и предписать способы их реализации на практике...
В связи с этим предполагалось установление на переходный период временного режима, а лишь затем «возведение здания реставрации [...] на фундаменте, который обеспечит ему вечное существование».
Таким образом, составленные Курвуазье проекты обращения короля к французам перекидывали мостик к идее, которую Людовик XVIII вынашивал долгие годы: основой для будущего режима должны были стать фундаментальные законы французской монархии. Об этом говорилось ещё в Веронской декларации, и лорд Макартни докладывал в Лондон в августе 1795 г.:
Что же касается древней конституции Франции, он смотрит на нее практически с тем же почтением, с каким лорд Кок
относится к обычному праву (common law) - мудрость веков, торжество разума и т. д. и т. п., и он рассматривает ее как единственно возможную форму правления, подходящую для французской нации и способную контролировать ее импульсивность
.
