У современников можно встретить ту же мысль: до 1788 г. Месье был за «королевский деспотизм», а после совершил неожиданный разворот на 180 градусов. Маркиз де Буйе писал про начало 1789 г.:
Месье с тех пор придерживался наиболее либеральных принципов; он использовал все способы, чтобы добиться популярности, и его голосование у Нотаблей в пользу удвоения представительства третьего сословия было свидетельством этого или даже залогом
.
Любопытный парадокс: в 1789 г. многие дворяне поддержали революцию, выступили за реформы, а затем и за конституционную монархию. Это стало одной из причин, по которой конституционных монархистов так ненавидели роялисты. Не любил их, как мы увидим далее, и граф Прованский. В годы эмиграции принцы «видели в монаршьенах, скорее, первое поколение революционеров, нежели защитников реформированной монархии; иными словами, ответственных за самое начало процесса, который в итоге привел к свержению трона. В 1793 г. им говорили: “Вы убили монархию!”»
. Как это ни покажется парадоксальным, аналогичные претензии предъявляли и Людовику XVIII: его, как и Иосифа II (хотя и совершенно в ином смысле), тоже можно было бы назвать «революционер на троне».
Ходила легенда, что в начале 1789 г., когда маркиз де Буйе пытался предупредить короля о планах заговорщиков, планировавших использовать Генеральные штаты для дестабилизации обстановки в стране, он смог получить аудиенцию только у Месье, который, по словам сына де Буйе, выслушал маркиза, но не дал делу ход
. Рассказывая о событиях 5-6 октября 1789 г., Л. Блан запустил анекдот, многократно повторённый с тех пор в историографии, о том, что когда утром 6 октября Ж.-Ж. Мунье
рассказал графу Прованскому об опасном положении членов королевской семьи, тот якобы ответил: «Что делать! У нас революция, а ведь на пожаре без битых окон не обойтись!»
Среди эмигрантов ходили слухи, что Месье взял на себя обязательство не покидать Людовика XVI; некоторые ожидали, что, получив известие об аресте короля в Варенне, он вернётся в Париж, да и сам король, как говорили, ожидал того же самого
. Другая легенда гласила, что Месье выдал революционерам маршрут следования короля, чтобы ему самому позволили спокойно покинуть страну
. Не раз обвиняли современники графа Прованского и в казни Людовика XVI: якобы он подкупил на английские деньги около 60 депутатов Конвента, которые и предопределили вынесение смертного приговора
.
Отдельная легенда касается взаимоотношений графа Прованского и Робеспьера. Слово «взаимоотношения» следовало бы взять в кавычки, а упоминания о столь удивительных связях логично было бы считать курьёзом
, если бы не постоянно встречающиеся в исторической литературе сведения о том, что сестра Максимилиана Шарлотта после Реставрации получала пенсион от Людовика XVIII и его семьи. Если верить дополнению к мемуарам графа Ж.К. Беуньё (Beugnot), министра внутренних дел при Наполеоне, руководившего одно время полицией при Людовике XVIII, король сам повелел оставить Шарлотту в списке пенсионеров
. Существует также история о том, что в конце XIX в. графиня де Басанвиль (Bassanville) держала в руках расписку Шарлотты Робеспьер о получении внушительной денежной суммы от герцогини Ангулемской
. Впрочем, есть версия, базирующаяся на одном из писем Робеспьера-младшего к брату
, что, напротив, Шарлотта была роялисткой, сотрудничала с принцами и многих спасла от смерти
.
Между тем о переписке между Месье и Робеспьером упоминают многие авторы
, но доказательства ими приводятся лишь косвенные. Бытует версия, что впоследствии эти письма попали к депутату Конвента Э.-Б. Куртуа (Courtois), ответственному за анализ захваченных у Робеспьера бумаг. Одни утверждают, что Э. Деказ, министр полиции, незадолго до смерти Куртуа отправился к нему и добыл 20 писем графа Прованского Робеспьеру
. Другое ответвление той же легенды основывается на публикации черновика письма барона де Дама (Damas)
дипломатическому представителю Франции в Бельгии, датированного 3 ноября 1824 г., в котором тому предписывалось встретиться с Куртуа и выкупить у него письма Людовика XVIII, если таковые содержатся в его коллекции
.
На самом деле правительство времён Реставрации действительно проявляло немалый интерес к бумагам Куртуа, устраивало у него обыски, некоторое время не выпускало из страны, хотя как цареубийца он был обязан её покинуть. В опубликованной в 1834 г. книге сын бывшего депутата Конвента рассказывает эту историю в красках и даже приводит список документов, которые представляли наибольший интерес. Среди них под номером 26 фигурирует некий мемуар его отца, посвящённый Людовику XVIII в годы Революции, к которому прилагался ряд бумаг. Каких именно, так и остаётся неизвестным, к тому же книга изобилует фантастическими подробностями, в которые сложно поверить
. При этом нет никакой уверенности, что интерес правительства был вызван тайными письмами Людовика XVIII, поскольку у Куртуа хранился ряд важных для роялистов бумаг, в частности завещание Марии-Антуанетты. Известно, что до обыска Куртуа предлагал королю некие документы в обмен на разрешение остаться во Франции
.
Все эти детали и слухи складывались в единую «чёрную легенду», которая будет преследовать Людовика XVIII до конца жизни. В 1819 г., уже после Реставрации, один шотландский журнал в весьма ядовитой статье назовёт его «самым дорогим для якобинцев после Эгалитэ
»
.
Был, однако, один эпизод, который слухом отнюдь не являлся. Между тем, как показало время, он лишил Месье шансов занять достойное место во власти. Он произошел в декабре 1789 г., когда весь Париж обсуждал дело маркиза де Фавра, арестованного по обвинению в контрреволюционном заговоре. Хотя оно привлекло внимание и современников, и историков, дело это по сей день остаётся весьма туманным. «Это самый таинственный эпизод из более чем не простой жизни Людовика»
, - замечает Ф. Мэнсел.
Маркизу де Фавра самому по себе можно было бы посвятить если не книгу, то весьма обширную статью. Тома де Маи (Mahy), маркиз де Фавра (Favras) был выходцем из старого провинциального дворянства. В 11 лет он поступил в полк королевских мушкетёров, отличился на полях сражений Семилетней войны, заслужил крест Людовика Святого, женился на немецкой принцессе, союз с которой, как писал сам маркиз, «не обесчестил бы и наших королей»
. В 1772 г. де Фавра перешёл на службу в швейцарский полк Месье в чине первого лейтенанта, что соответствовало армейскому полковнику. Видимо, это была попытка и сделать придворную карьеру, и начать вести образ жизни, подобающий супругу принцессы.
Месье заметил молодого офицера, даровал ему пенсион на обучение сына, маркиз подружился с первым камер-юнкером графа Прованского графом де Ла Шатром, но бедность заставила его оставить службу. Маркиз много путешествовал по Европе, пытаясь воплотить в жизнь разнообразные военные и инженерные проекты, его финансовый проект в 1789 г. даже получил одобрение Мирабо и ряда депутатов Генеральных штатов. Как вспоминал современник, де Фавра - «человек из хорошего рода и образованный, но с горячей головой, заставлявшей его замысливать тысячи проектов, не давая ни на одном сосредоточиться; его непостоянство никак не давало ему сколотить состояние, а ведь его таланты вполне это позволяли...»
Впрочем, маркиз далеко не всегда думал о выгоде: в ночь с 5 на 6 октября 1789 г. он попытался с рядом других молодых дворян найти лошадей и вывезти короля, но не сумел пройти дальше одного из министров и получил отказ. Видимо, в эти дни он возобновил контакты со своим старым знакомым - графом Люксембургским, капитаном королевских гвардейцев, мечтавшим что-то выиграть от начавшихся пертурбаций и заглядывавшимся на место командующего Национальной гвардией
.
