Членом королевского Совета станет и Франсуа-Эммануэль Гиняр (Guignard), граф де Сен-При (Saint-Priest) (1735-1821), бывший человеком широко известным при дворе ещё задолго до Революции и принадлежавший к весьма знатной семье. Присоединившись в четыре года к Ордену Св. Иоанна Иерусалимского и с 17 лет охраняя орденские караваны, он впоследствии отказался стать рыцарем, чтобы сохранить возможность вступить в брак. В тот момент де Сен-При избрал военную карьеру, но затем оставил и её, став в 29 лет послом Франции в Португалии. Затем он выполнял дипломатические миссии в Англии, долгие годы был послом в Константинополе, участвовал в переговорах между Россией и Османской империей (за что был удостоен орденов Святого апостола Андрея Первозванного и Святого Александра Невского). Пробыв недолгое время послом в Нидерландах (1787), он был призван в Версаль и стал в 1788 г. министром - сначала без портфеля, а потом, после возвращения Неккера в июле 1789 г., внутренних дел. В конце 1790 г. граф ушёл в отставку и переехал в Стокгольм.
Человек с таким опытом и такой репутацией, к тому же находящийся не у дел, едва ли мог не привлечь внимание графа Прованского. Месье пригласил его в Верону сразу после того, как объявил себя Регентом, но получил отказ. Позднее де Сен-При вспоминал:
Не видя ещё, во что превратится французское правительство, я откладывал своё решение, приводя в качестве оправдания то, что моих родственников удерживали во Франции, и я боялся, что моё сближение с Месье поставит под угрозу их жизни: предлог, который исчез, когда мой брат взошёл на эшафот за свою преданность Королю, а мои родственники вышли из тюрьмы после смерти Робеспьера
.
Когда в августе 1795 г. Людовик XVIII повторил своё приглашение
, на сей раз де Сен-При согласился
, но прежде графу пришлось отправиться в Санкт-Петербург: королю казалось, что Эстерхази, бывший его посланником при русском дворе, слишком плохо информирует его о том, что там происходит
.
В Петербурге граф де Сен-При столь рьяно отстаивал интересы своего государя, что вступил в конфликт с фаворитом императрицы Платоном Зубовым. Осознав, что там он более никакой пользы Людовику XVIII принести не сможет, граф отправился в Верону, но уже в Вене получил приказ короля на некоторое время задержаться там до прибытия его официального представителя
. Быстро покинуть столицу монархии Габсбургов ему не удалось: император не захотел принять иного посла.
Лишь в начале 1797 г. де Сен-При получил распоряжение прибыть к Людовику XVIII, который поручил ему заниматься всей корреспонденцией
. Но через три месяца скончалась Екатерина II, и Павел I пожелал, чтобы придворный, служивший трём французским королям, присутствовал на его коронации. Из Петербурга граф вновь отправился в Стокгольм, и только в конце весны 1798 г. вернулся и к королю, и к своим обязанностям.
Как и маршала де Кастри, графа де Сен-При современники критиковали мало, отмечали, что он «известен в Европе и пользуется всеобщим уважением»
. Малле дю Пан писал:
Я уважаю и очень люблю г-на де Сен-При. У него есть опыт, твёрдость, он верно мыслит, у него есть способности и всё, что нужно, чтобы быть хорошим министром [...] Я видел его в 1791 г. в очень деликатных и очень сложных обстоятельствах, и он вёл себя с честью, с ловкостью и его ждал успех. Что бы ни говорили, и он, и архиепископ Бордо должны быть в Совете, и король отдал им должное
.
Вплоть до второй половины 1798 г. Людовик XVIII работал со своим Советом очень активно, собирая его два-три раза в неделю
. Затем в его работе наступил кризис: Совет нужно было обновлять, но подходящих кандидатур король не видел. Граф де Сен-При вспоминал:
Король уже не собирал больше Совет [...] чтобы обсудить полученные депеши и ответы, которые на них нужно дать. Маршал де Кастри был далеко, Флашсланден умер, а Жокур был при смерти. Не нашлось никого, кто бы мог их заменить
.
Как это ни покажется странным, самый близкий Людовику XVIII человек не входил в его Совет. Антуан-Луи-Франсуа де Безьяд (Béziade), граф д’Аварэ (Avaray) (1759-1811) происходил из беарн
ской дворянской семьи, его отец, как мы уже знаем, был в своё время Гардеробмейстером Месье. Пойдя по стопам отца, Антуан- Луи-Франсуа с 15 лет также находился на военной службе, хотя до Революции и не достиг высоких должностей. Началом их многолетней дружбы с графом Прованским стала организация побега Месье из столицы летом 1791 г. С тех пор Людовик-Станислас не раз повторял, что своим спасением обязан именно графу д’Аварэ.
Убедившись в его верности, Месье назначает графа капитаном гвардии
, в 1795 г. присваивает ему чин бригадного генерала (maréchal de camp), в 1796 г. - отдаёт под его начало шотландскую гвардию. 1799 г. король возводит то самое графство де л’Иль- Журдэн, в честь которого он носил титул графа де Лиль, в ранг герцогства-пэрства д’Аварэ и передаёт его своему другу
.
Рассказывая о том, как д’Аварэ организовывал бегство графа Прованского, граф де Сен-При иронично замечает:
Молодой, без связей, без семьи, д’Аварэ всё брал на себя, тем более что ничто не представляло трудностей. Национальное Собрание совершенно не собиралось препятствовать отъезду Месье [...] Месье так не считал и захотел, чтобы его благодарность соответствовала опасностям, которым, как полагал, он подвергался: платой за услуги графа д’Аварэ стало неограниченное доверие. Как только после смерти Людовика XVII он принял титул Короля, его первой заботой стало разрешение фавориту добавить в герб лилии, что напоминало о Филиппе Августа и храбром д’Эстенге после битвы при Бувине
. Он сделал его затем капитаном гвардии, герцогом и пэром, но всё in partibus
.
Молодой маркиз де Буйе также полагал, что хотя Месье неумеренно хвалил д’Аварэ за то, что тот во время бегства помог ему избежать всех опасностей, на самом деле, никаким опасностям принц не подвергался, поскольку никто его не преследовал. И на дарованном королём гербе д’Аварэ следовало бы написать не «Vicit iter durum pietas»
, а «Кучер, трогай!»
.
На мой взгляд, ничто не наводит на мысли, что бегство Месье должно было пройти легче, нежели бегство Людовика XVI. Революционеры пришли с проверкой в Люксембургский дворец на следующее же утро после исчезновения принца, да и сложно себе представить, чтобы маркиз де Лафайет, который терпеть не мог графа Прованского, позволил бы тому беспрепятственно скрыться из страны. В связи с этим слова графа де Контада (Contades)
, сказанные им про графа д’Аварэ, представляются мне значительно более справедливыми: «То, что он сделал для короля, заслуживало того, что король сделал для него»
.
Людовик XVIII всегда при случае подчёркивал, насколько он доверяет д’Аварэ. В сентябре 1795 г. он писал принцу Конде:
Никогда ещё, мой дорогой кузен, нам не было столь важно достичь взаимопонимания. Не имея возможности отправиться к вам лично, я вам посылаю своё второе я: всё, что тот скажет, говорю вам я, всё, что вы ему скажете, я услышу. Это сэкономит нам как минимум два тома переписки и обеспечит безопасность наших секретов
.
